2-6. Знаменитый спор

Кювье после доклада заметил презрительно: «Нам говорили глупости». Сам он придерживался теории четырех типов (п. 1-15), которую разработал, во многом опираясь на ранние работы того же Жоффруа. По Кювье, единый план строения возможен лишь в пределах одного типа. А Жоффруа одной фразой свел три типа к единому плану.

Впрочем, легко сказать: «Как моллюски внутри раковины» - ведь если взять двустворчатых, то их раковина не делится на сегменты, так что даже поверхностного сходства с другими типами тут нет. А в общем строении тем более: если позвоночное и насекомое действительно похожи по общему строению (голова с глазами и ртом, органы выделения и размножения на другом конце туловища, конечности по бокам туловища, и т.д.), то моллюск устроен совсем иначе. И десять лет эта лихая формулировка Жоффруа не имела продолжения, а вельможный Кювье презрительно от дискуссий уклонялся.

В декабре 1829 году умер Ламарк - нищий, слепой и почти всеми брошенный. Над его могилой от имени профессоров выступил Жоффруа. Оценив заслуги покойного, он резюмировал: неудачно выбирая порой частные доказательства, Ламарк не имел равных «в установлении общих принципов». Кювье откликнулся сдержанным похвальным некрологом, где упирал на фактологические книги покойного Ламарка - «Флору Франции», «Естественную историю беспозвоночных» и т.п., но не на его теории.

А через семь недель между двумя академиками начался бой, о ходе и исходе которого спорят поныне, причем не только историки науки.

В начале 1830 года двое молодых анатомов представили в Академию рукопись, в которой утверждали (вслед за Аристотелем, п.

Рис. 9. Схема организации головоногого моллюска (слева) и позвоночного (справа, перегнуто в середине позвоночника) по Кювье. Сходства во внутреннем строении нет

Жоффруа, наспех пролистав текст, пришел в восторг и решил как академик представить его высоким коллегам. На заседании 15 февраля он простодушно сказал:

«Представьте себе позвоночное животное, ходящее на голове. Это было бы как раз положение одного из тех акробатов, которые запрокидывают назад плечи и голову, чтобы ходить на руках и ногах».

Роковые слова: дальше, несмотря на оговорки докладчика о «первом и грубом сравнении», академики его всерьез не слушали. Слишком уж веяло от таких слов всеми осмеянной немецкой романтикой.

Кювье на докладе не было, но он вскоре же потребовал обсудить его и через неделю явился в Академию с рисунком (рис. 9), каковой надлежало бы сделать самому Жоффруа. На нем видно, что при перегибе позвоночного никакого сходства с моллюском в плане внутреннего строения не получается. В зтом победа Кювье была бесспорна.

Менее очевидно с единым планом строения позвоночных как свидетельством эволюции: спор продолжался и стал оборачиваться в пользу Жоффруа: когда 12 июля Кювье стал утверждать, что одна вымершая птица из отряда куриных близка к современному лебедю, а его оппонент Д. Блзн- виль - что та ближе к ястребиным, Жоффруа резонно заметил, что зту ископаемую птицу можно рассматривать как промежуточное звено между

отрядами. Кювье (всегда отрицавший наличие переходных форм) так занервничал, что прибег к административному аргументу: в открытом заседании критика неуместна.

Замечу, что столь резкий ход для вельможного Кювье отнюдь не был характерен, и лишь после потери всех четверых детей (последняя дочь, любимая Клементина, умерла в 1828 г.) стал он раздражителен.

Ho вскоре на престол взошел новый король, который дал барону Кювье еще один титул - пэра Франции. Кювье уживался с любой властью.

Заседания Академии возобновились в октябре, и теперь Жоффруа сам делал доклад о переходных формах. Кювье готов был ответить, но его июльский аргумент неожиданно был обернут против него же - президент Академии заявил, что если господин барон намерен дискутировать с предыдущим докладчиком, то надо организовать закрытое заседание. Кювье уклонился - теперь акция президента выглядела насмешкой. На том дискуссия и кончилась. В вопросе о промежуточных формах, столь важном для эволюционизма, победа скорее осталась за Жоффруа, однако общество запомнило только зимнюю победу Кювье [Амлинский].

Жоффруа, увидав, сколь трудно доказать эволюцию, исходя из ее результатов, решил доказать ее, исходя из механизмов. Он серьезно взялся за почти забытую «Философию зоологии» Ламарка и вскоре представил в Академию обширный доклад «О степени влияния окружающего мира на видоизменение животных форм...», опубликованный в 1833 году. Увы, реакции Кювье не последовало: пока доклад ждал печати, тот в расцвете сил и на вершине карьеры (только что стал министром) неожиданно умер. А доклад стоил ответа - более, чем всё написанное Этьеном Жоффруа об изменяемости организмов. В нем ламаркизм соединен с немецкой натурфилософией и развит настолько, что в 1915 году Н.А. Холодковский, зоолог, поэт и переводчик, предлагал даже ввести термин жоффруизм.