10. Берг и рождение номогенеза

Идея о том, что изменчивость как-то упорядочена и что виды, изменяясь, занимают место в какой-то огромной многомерной таблице, полезна, хотя саму таблицу редко удается изобразить (ситуация, обычная в математике; там есть теория матриц, изучающая свойства таблиц произвольного размера).

“Явления мимикрии, подражание одних видов и родов другим по форме и окраске, несомненно во многих случаях представляют ... повторение тождественного цикла изменчивости у различных семейств и родов, и не представляют какого-либо исключения, иллюстрирующего роль отбора в создании форм, как это склонны были предполагать дарвинисты, а общую для организованного мира повторность форм изменчивости”.

И далее:

“Явления мимикрии общи всем классам и семействам, и те необычайно разительные ее формы, которые открыты, например, у бабочек, являются лучшей иллюстрацией закона тождества рядов генотипической изменчивости. ... Природа кристаллизует формы в определенные системы ... Природа оказывается бессильной до бесконечности разнообразить виды и роды и производит нередко аналогичные ... формы у разнообразных родов, семейств и даже порядков”.

Как видим, дарвинизм отнесен к прошлому, что было разумно, хоть и преждевременно. Позже Вавилов никогда не выражался об эволюции столь прямо (и потому основателем номогенеза стал не он), зато в 1935 году четко отделил феномен рядов от фактов генетики:

'1B случаях параллелизма отдаленных семейств, классов, конечно не может быть речи о тождественных генах даже для сходных внешне признаков” [Вавилов, с.

К сожалению, многие писали и пишут, что Вавилов рассматривал свои ряды как генетические. Нет, как видим, они у него номогенетические.

Основателем номогенеза стал петроградский географ и зоолог Лев Семенович Берг (1876-1950), который 1922 году опубликовал книгу «Номогенез, или эволюция на основе закономерностей». Принципиальным новшеством был у Берга внимательный анализ основ учений. Он выявил то общее, что есть у всех эволюционных учений [Берг, с. 73, 88]: все они исходят из наличия организмов как некоей данности (происхождение живого ни одно учение даже не пытается рассматривать); организмы обладают целесообразностью, и это тоже не обсуждается («Рассмотрение вопроса, почему живое отличается свойством реагировать целесообразно..., относится уже к философии природы»); эволюция в основном (а у некоторых авторов целиком) «основана на развертывании уже имеющихся налицо задатков».

Ламарк не объяснил, как организмы приобрели активность, Дарвин - откуда взялась избыточность размножения, они это ввели как аксиомы. Поняв всё это, Берг стал строить свою теорию тоже на аксиомах.

Номогенез Берга сложился из пяти эволюционных идей: это шедшая от Мопертюи и Кейзерлинга аналогия с химией, порожденные ею гомологические ряды Копа - Вавилова, о которых мы уже знаем, и три идеи, для нас новые: ортогенез, преадаптация и пророческие фазы.

Ортогенезом называют длительную тенденцию какой-либо группы к эволюции в некотором определенном направлении. Термин сделал известным в 1897 году немецкий зоолог Теодор Эймер [Попов] Филипченко]. Он обосновал концепцию на бабочках, но она верна для самых различных групп организмов (такова эволюция ног предков лошади от трехпальцевых к однопальцевым). Ортогенез, начавшись как нечто полезное для организмов, подчас продолжается далеко за пределы какой-либо пользы.

Еще Аристотель в «Частях животных» писал, что рога оленя чрезмерны, а в Новое время палеонтологи нашли в Ирландии ископаемого оленя с такими огромными рогами (рис.

Столь же непомерны спинные шипы некоторых наземных ископаемых ящеров, шея изображенного на обложке ЧЭ ящера, клыки саблезубого тигра и многое другое. Так вот, Берг постулировал, что ортогенез - одна из основ

ных закономерностей эволюции. Он же постулировал, что общей закономерностью живого является целесообразность устройства и поведения организмов, и заявил, что это он не сам придумал, а заимствовал у Ламарка и Дарвина.

Рис. 19. Ископаемый олень (точнее, лось) Megaceros (плейстоцен, отдел четвертин, периода) с непомерными рогами, явно затруднявшими жизнь его обладателю

В самом деле - разве изменчивость организмов и их стремление к избыточному размножению, постулированные Дарвином, сами по себе более понятны, чем стремление рогов избыточно расти?

Аналогично ввел Берг в свое учение и две другие идеи.

(!реадаптацией называют такое изменение организма, которое оказывается полезным не в тех условиях, в каких данный вид жил в момент возникновения изменения, а в тех, в какие попал позже (Кэно, 1911 г. [Назаров, 1974]). В виде примера приведу сложный членистый скелет конечности, спрятанный внутри плавника кистепёрой рыбы. Его сложность являет разительный контраст с простотой выполняемой функции (рис. 20). Он всерьез понадобился гораздо позже, наземным животным и при этом (вот удивительно) сильно упростился (см. далее, п. 8-11*). Преадаптацию часто рассматривают как довод в пользу ортогенеза [Попов, с. 147].

Пророческой фазой эволюции геолог и палеонтолог А.П.

Итак, известные до него закономерностей Берг свел воедино в основные постулаты эволюции. В качестве шестой идеи он заимствовал у Страхова (о нем см. п. 3-13) философское отрицание дарвинизма, которое дополнил аналогичным отрицанием ламаркизма. На этой основе он смог уверенно заявить, что в ходе эволюции организмы перестраиваются согласно собственным определенным законам, а роль внешней среды осуществляется как отбором, так и прямым «влиянием ландшафта».

Бергу возражали, что его теория не объяснение, а лишь новое имя для непонятного. Это верно лишь отчасти: всякая новая теория начинает с группировки фактов и выявления правил, а понимание возникает позже. Ведь и Дарвин не мог ни сказать о природе изменчивости, ни дать реальные примеры отбора, но его идею критики Берга считали понятной.