11. Активность и рождение поля жизни

Можно ли увязать глобальные круговороты, самосборку, наследственность, структурную энергию живого и способность к развитию (от субвиталь- ной зоны до биосферы и от эобионта до многоклеточного) в единый эволюционный процесс? Если не увязывать все эти процессы друг с другом, а подавать их порознь (как традиционно и делается, например, во всех учебниках), то создается впечатление о наличии цепи удивительных совпадений, что прямо ведет к антропному принципу в третьем смысле (п.

Напомню, что поле - одна из форм активности материи. Понимая прогрессивную эволюцию как усложнение форм активности, мы должны искать различные, всё более сложные, типы полей. Поле есть причина сродства (в п. 5-2 мы видели это на примере гравитации), и встает вопрос: можно ли всякому сродству сопоставить какое-то поле?

Биопоэз предстает как процедура встраивания органических систем в неорганические потоки, где первые явно проявляли сродство ко вторым. Сам акт рождения организмов из первичного ценоза был усилением сродства-теснее сопряженные части ценоза становились одним организмом.

Откуда сродство возникает? Наглядный пример - формирование ДС, и для наблюдателя оно часто выступает как самосборка. Так, ДС, образующаяся в водовороте (воронка), затягивает в себя плавающие предметы, и тем самым они оказываются рядом, т.е. проявляют сродство, подобное гравитации, именно благодаря ДС. Однако нет оснований полагать некоторые поля (например, гравитационное) итогом действия какой-либо ДС.

Формами сродства являются и симбиоз (например, гриба и водоросли в лишайнике), и колониальность, и многоклеточность. Симбиоз выступает как первичное явление, ослабевающее в ходе эволюции настолько, что при изучении высших организмов воспринимается как особое приспособление.

Апоптоз - такой же итог сродства частей к целому, как фагоцитоз. То же можно сказать о выедании половой касты термитов другими животными для замыкания экосистемного круговорота (п. 6-14**). Остаётся снова напомнить, что сродство - тоже форма активности.

Здесь интересна позиция Галимова. Он рассматривает поле лишь как молекулярное, зато дает нам понять разницу между биохимией и молекулярной биологией: вторая вступает в права там, где надо рассматривать индивидуальные судьбы молекул, т.е. там, где не работает закон действия масс. Там, по-видимому, и следует говорить о появлении простейшего биологического типа активности. Это - поле крупных молекул:

«Присутствие молекулы способствует синтезу в ее силовом поле аналогичной молекулярной структуры. Это - предпосылка к самокопированию... Небольшие молекулы слишком подвижны. Они не создают в данном участке пространства стабильного упорядоченного поля, в силовом рельефе которого может происходить формирование молекулярной реплики». И позже: «Упорядочение происходит не на уровне вещества, а на уровне индивидуальных молекул», причем важно «наличие механизма копирования возникшей молекулярной структуры» [Галимов, 2005, с.60,474].

Причинность и здесь работает, хоть и не на уровне химии, а на уровне физики субмикромира. Ho, поскольку ныне так удается описать далеко не всё, то у некоторых ученых возникает желание усомниться в справедливости самих наших приемов мышления, даже в умении увязывать причину и следствие, т.е. в привычной рациональной науке. Применение понятия поля может оказаться эффективно и здесь.

Этому вопросу посвящена «гипотеза формирующей причинности» английского биохимика и натурфилософа Руперта Шелдрейка (1981). Его точка зрения может показаться сумасшедшей (а может быть, таковой и является), но она имеет давнюю философскую традицию и ставит вопросы, которые иначе никто пока поставить не умеет. Cm. Дополнение 7.

Шелдрейк видит в ДНК не текст, а резонатор внешних сигналов, генерируемых неким «морфическим» (т.е. формообразующим) полем. Теперь так пишут многие, например, П.П. Гаряев)[25]^. Замечательно то, что Воейков независимо пришел к тому же пониманию наследственности:

«клеточные ядра действительно выступают в роли центров клеточных полей. И благодаря исключительными свойствам хроматина (ДНК хромосом - Ю. Ч.), они могут устойчиво сохранять колоссальный объем информации, а также обмениваться ею с другими... полями. Если это так, то открывается абсолютно новый подход к объяснению природы наследственности и изменчивости» (Воейков В.Л. Il Знание - сила, 1996, № 4, с. 54-55).

Зусмановский ввел общее понятие «функционального поля», включающее поле потребностей [Зусмановский, с. 141]. Жизнь, с этой точки зрения, возникла тогда, когда активность приняла форму функционального поля жизни. К этому следует добавить: жизнь возникла тогда, когда проявились ее основные атрибуты: активностью стало управлять давление нормы (п. 5- 2**), энергетикой - метаболическая спираль (п. 5-11), а прогенота распалась на отдельные организмы (клетки) со сменой поколений.

К этому надо добавить следующее: А.М. Кузин, открывший вторичное биогенное излучение (п. 7-10*), допускал, что

«именно в момент образования в “первичном бульоне” коацерватных капель, перехода к протополимеров из растворенного в конденсированное состояние, под действием атомной радиации... в них возникают вторичные биогенные излучения», которые «образуют в ней своеобразное, ранее не существовавшее электромагнитное поле, несущее информацию от одного полимера к другому, объединяющее многочисленные полимеры и другие компоненты коацерват- ной капли в единое целое, в простейший живой протоорганизм» [Кузин, с. 68].

Соединяя выраженные выше позиции, можно сказать, что «функциональное поле» черпает энергию не только из метаболизма - ему с самого начала была необходима (в ничтожных количествах) еще и высококачественная энергия радиационного фона. Таково на сегодня понимание поля, порожденного жизнью и одновременно породившего жизнь.