6-11. Диасеть и структурализм
Завершение века генетики побуждает ученых вновь принять во внимание, что кроме исторических сходств, порождаемых общностью происхождения и функций, есть еще и сходства, в которых законы разнообразия выступают сами по себе, в чистом виде.
Лучшей иллюстрацией различия исторических и диатропических свойств была и остается система химических элементов. Будучи сама рефренной таблицей, чуждой всякой эволюции, она позволяет поставить вопрос о происхождении элементов, который во всех теориях решается одинаково: происхождение их явилось заполнением клеток таблицы, объективно существовавшей всегда. Теории могут различаться только способом и порядком заполнения клеток (историческими свойствами), тогда как вся диатропика элементов задана таблицей и никакого отношения к истории не имеет. Самая первая теория утверждала (как, кстати, и в биологии), что все химические элементы произошли из водорода путем последовательного усложнения (добавления протонов и нейтронов в ядро), но она не смогла объяснить наблюдаемого разнообразия изотопов и была отвергнута, уступив место (как и в биологии) теориям блочным.
Понимание эволюции как преобразования разнообразия, как движения вдоль рядов, задаваемых самой структурой этого разнообразия (а отнюдь не средой), иногда обозначают как «структурализм в эволюции».
Основателем структурализма (но не автором термина) может считаться поэт и морфолог Гёте. Он был чужд идее эволюции, зато стал первым, кто перешел с обычной анатомической точки зрения на морфологическую; он мысленно расчленял растение не на те части, которые видны прямо (корень, стебель, лист, цветок, плод), а на части, «отвечающие его природе». Такими он счел части, выявляемые в ходе развития растения, в том числе развития уродств. Гёте писал'.
“Мы можем одинаково хорошо сказать, что тычинка является сжавшимся лепестком и что лепесток - это тычинка в состоянии расширения”.
На этом языке он хотел познать то, что ныне именуется структурным инвариантом (анализ см. Корон а В.В. О сходстве и различиях морфологических концепций Линнея и Гете //ЖОБ, 2002, № 3).
В 1808 году Гумбольдт, в молодости друживший с Гёте, писал о сходстве элементов культуры у очень далеких (исторически, географически, культурно) народов и полагал, что сходство
“имеет скорее психологические причины и зависит от внутренней природы наших умственных способностей, чем доказывает тождественность происхождения народов или древние связи между ними” (Гумбольдт А. Картины природы. М., 1959, с. 87).
Понимание того, что сходство само по себе вовсе не обязано говорить о родстве, выражено у Гумбольдта вполне ясно, что для начала XIX века удивительно (основная масса ученых далека от такого понимания поныне).
Другим ранним примером структурализма явилась теория химического полиморфизма Вернадского, тоже отделившая сходство от родства: в ней утверждалась «близость форм полиморфных тел, хотя бы и принадлежащих разным системам» (Вернадский В.И. О полиморфизме как общем свойстве материи // Ученые записки Моск. унив-та, 1892, вып. 9, с. 17).
В 1917 году примерно то же, что Гёте на растениях, сделал Д’Арси Томпсон на контурах животных (пп. 5-15, 5-17). Предпринятое вскоре описание параллельных рядов в эволюционных исследованиях Берга и Соболева тоже означало шаг к выявлению структурных инвариантов.
Термин структурализм возник в 1930-е годы в гуманитарных науках и в 1950-е годы привел к трактовке социальной эволюции как реализации одних и тех же рядов в различных культурах. Ленинградский филолог В.Я. Пропп, исследуя изоморфизм сказок, прямо указывал на связь своего метода с морфологией растений Гёте (Пропп В.Я. Морфология сказки. Л., 1928). Ведущий структуралист, французский этнолог Клод Леви-Строс, сравнивая мифы разных стран, в 1958 году писал, что его интересует «не универсальность функции, которая далеко не очевидна... но разнообразие...». В этом разнообразии он искал инварианты:
“Мы хотим лишь извлечь из огромного числа разнообразных данных опыта превышающих возможности наших наблюдений и описаний, такие постоянные величины, которые повторяются в иных местах и в иные времена” (Jle- ви-СтросК. Структурная антропология. М., 1985, с. 412, 21, 77).
В недавнее время мы видим идею структурализма в «автоэволюции» шведского цитолога (испанца по происхождению) Антонио Лима-де-Фариа. [Лима]. При всех ее недостатках (автор почти незнаком, как он сам признал в личных беседах, с эволюционной наукой и потому спорит, словно богослов, с одним только нынешним дарвинизмом), книга являет собой обширный свод вопросов, на которые в дарвинизме нет ответа.
Ближе всех из известных мне натуралистов к структурализму гуманитариев приблизились блестящие (увы, умершие в расцвете сил) ботаники С.В. Мейен и В.В. Корона (им обоим посвящена книга ЧЭ). Они прямо сопоставляли структурные инварианты растений с грамматическими правилами в языках, что, как показано в п. 6-3**, работает и на зоологических рядах. Инвариантом структуры у Мейена служит архетип (МС, 44); если понимать архетип не только как план строения, но и как план развития, то видим сближение с морфологией Гёте.
Другим инвариантом структуры является модуль в концепции модульной организации. Согласно этой концепции все организмы делятся на унитарные и модульные, т.е. состоящие из однотипных частей (модулей). К модульным относятся все колониальные животные, все высшие грибы (то, что в обиходе именуют словом «гриб», т.е. плодовое тело, есть модуль на общей грибнице, тоже состоящей из однотипных нитей) и большинство растений; ведь обычно растение состоит из множества ветвей, листьев, цветков и пр. Всё это - модули. Для модульной концепции характерно
“использование новых понятий специально для обозначения общих признаков в конструкции организмов вне зависимости от их систематического положения и анатомического сходства” (Марфенин Н.Н. Концепция модульной организации в развитии //ЖОБ, 1999, № I, с. 8).
Само наличие таких сходств - одно из проявлений номогенеза.
“Блочность” строения организмов (п. 6-3*) - перефразировка структурализма, позволяющая выйти за узкие рамки генетического языка. Словом, термином «структурализм в эволюции» можно характеризовать ту часть эволюционной диатропики, которая выявляет структурные инварианты (рефрены) и описывает эволюцию как движение по диасети (заполнение ее клеток живыми таксонами и и освобождение - вымершими).
Родившись в биологии, структурализм ушел из нее и заново входит в нее медленно, с трудом, мало задевая англоязычные страны. Просмотр эволюционного журнала «BJ» выявил полное отсутствие темы рядов Копа - Вавилова (простейшей иллюстрации структурализма), причем даже там, где
она бросается в глаза и даже у авторов, видящих негодность традиции выдумывать полезность каждому признаку. Особенно это странно в серии статей о гнездовом паразитизме кукушек. Например, в статье (Soler J.J. е.а. // BJ, 2003, V. 79, № 4) приведен параллелизм окрасок яиц кукушек и их жертв, сказано, что он вряд ли вызван пользой, но в качестве причины опять предложены одни лишь случайные мутации. Cm. п. 12-1.
В англоязычных странах обычно понимают структурализм просто как анализ структур, а не как выявление инвариантов структур. Так, американский профессор биологии Стэнли Сэлт в докладе, где назвал себя структуралистом, на самом деле ограничился на сей счет фразой «организмы сами по себе являются структурами», да еще упомянул ДС термодинамики, которые «стабилизируются генетической информацией». Это не структурализм, это просто описание всем известных предметов в модных терминах. Зато именно у Сэлта мы находим ясное указание на платоновский источник структурализма (о чем обычно молчат):
“Продолжаете ли вы в духе Платона считать, что структуры существуют где- то в мире независимо от того, обнаружены они или нет, ... вероятно зависит от вашего типа личности” (Salthe S. Development and evolution as aspects of self-organisation // Theory of Evolution - In Need of a New Synthesis? Tampere, Finland, 1993, pp. 6-7, 9).
В самом деле, рефренная таблица предполагается существующей вся целиком, независимо от того, какая ее часть на сегодня реализована в природе, точно так же как таблица химических элементов существовала вся еще до синтеза трансурановых элементов (ср. п. 6-7*). Однако одни ученые признают это, а другие отрицают.
Для нашей темы структурализм важен в двух планах: во-первых, он задает, образно говоря, ту систему координат, в которой эволюционное изменение можно описывать как движение вдоль рефренной таблицы (см. далее, п. 6-13); а во-вторых, позволяет понять место эволюционизма среди наук и тем самым - его возможные цели и средства. Мы уже говорили о том, что идея эволюции выросла из мифа, а анализ мифов - первая задача структурализма по Леви-Стросу. Есть мнение, что наука вообще вся выросла из мифов, и даже - что она поныне состоит из них (так, например, считал Поппер). Насчет всей науки это, видимо, лишь ошарашивающая метафора, не претендующая на серьезный анализ, а вот насчет эволюционизма так оно, на мой (и Поппера) взгляд, и есть. Ламаркизм и дарвинизм как мифологемы рассмотрены в работах: [Чайковский, 1994] и ЧЭ, с. 267-268.
Еще по теме 6-11. Диасеть и структурализм:
- Континуализм и структурализм
- Дополнение 5. Свойства рефренов и диасети
- 6-3** Таксоны, мероны и рефрены. Диасеть
- Ценотическая система Ценотическая система — что это такое?
- 3. Анализ рефренов и диатропический прогноз
- Методы группирования регионов
- О свойствах климакса
- Изменение биологии видов в разных частях ареала
- Моделирование континуальности и дискретности
- Изменение таксономического разнообразия по поверхности Земли