Дополнения

Дополнение I. Юридические презумпции — не пример для учёных К пп. 3-9, 3-13. Презумпции увлекают многих ученых, но ведь наука ищет истину в качестве самостоятельной цели, тогда как для юстиции поиск истины - всего лишь средство к достижению справедливости и общественного спокойствия. Когда подсудимый умер или «дело утратило общественную опасность», закон требует прекратить поиск истины. И, как известно, «сомнение толкуется в пользу подсудимого» - фактически теория права признаёт, что лучше оправдать виновного, чем осудить невиновного. Всё это значит, что справедливость здесь ставится выше истины, а это нравственное положение никак не связано с идеей научного поиска.
Наука строится иначе, но, к сожалению, именно аналогия с правом служит опорой сторонникам презумпций в биологии. Вот их недавнее кредо:
«в основе всякого научного исследования лежит нечто вроде “презумпции истинности”, также заимствованной из юриспруденции. Она обязывет доверять мнению предшественников, а не начинать собственные исследования каждый раз “с нуля” (что отражает преемственность научного знания и, между прочим, экономит массу времени и сил). В этом смысле названная презумпция допускает формулировку, аналогичную презумпции невиновности: автор некоторого суждения не может быть обвинен в лживости в отсутствие достаточных аргументов против него» (Павлинов И.Я. О значении презумпций в филогенетике... // ЖОБ, 2005, № 5, с. 437).
Неужели это сказано всерьез? Ведь никакой «презумпции истинности» в области права нет, а есть противоположное требование - доказывать каждый факт документами и проверять, не подложны ли сами документы. Подозревать ложь в показаниях - норма у юристов. Итальянский писатель- историк Умберто Эко, вечно ищущий в настоящем прошлое, пишет:
«“Так вот учти, что первейший долг порядочного следователя - подозревать именно тех, кто кажется честным”. “Какая гадость работа следователя”, сказал я» (Эко У. Имя розы. Роман. СПб., Symposium, 2003, с. 203).
Доверять приходится эксперту, но и о его лжи предусмотрена статья в кодексе. И в науке «доверять мнению предшественников» вовсе не принято, а принято иное - либо следовать общему мнению, либо, если такового не выработано, выискивать у предшественников мнения, близкие своим собственным, и им «доверять»; остальные принято игнорировать. Отказ от систем предшественников есть основной вид интеллектуальной игры по имени «Филогенетика», за которую дают степени и гранты.
Вот иллюстрация: сам И.Я. Павлинов в ключевых местах своих книг не упоминает никаких теорий, кроме собственной (вторя традиции избегания предтеч, п. 1-17). Издав “учебное пособие”, из которого исключен отряд
ластоногих, он даже не упомянул, что этот отряд вообще существует. Излагая предысторию своей концепции, которую назвал «естественной системой» (параграф «В поисках Естественной системы» книги: Павлинов И.Я. Введение в современную филогенетику. М., КМК, 2005), он вовсе не упомянул всю огромную традицию тех пониманий естественной системы, с которыми фактически спорит. Поиска истины не видно.
Тот, кто видит в словах: «не может быть обвинен в лживости» аналог презумпции невиновности, допускает простую логическую ошибку: отказ от обвинения в лживости вовсе не означает веру в правдивость. В этом незнании формальной логики - беда сторонников презумпций. На самом деле отказ от презумпции это не противоположная презумпция, а отсутствие всякой оценки. Кстати, как раз юристы знают, что отказ от презумпции невиновности вовсе не есть презумпция виновности.
Защищая метод презумпций, Павлинов в качестве безукоризненной презумпции приводит идею эволюции - на том лишь основании, что некоторые эту идею отрицают. Опять логическая ошибка: эволюционист, даже самый слабый и доверчивый, принимает идею эволюции на основе известных ему свидетельств биологии, которые считает фактами, а не презумпциями.
С такой “логикой” никакое движение вперед невозможно. Его и нет - филогенетика вот уже второй век ходит кругами, о чем сказано в главе 10. По-моему, это должно бы насторожить сторонников презумпций.
Далее, презумпция невиновности - принцип формальных юридических действий (следствие, суд, кассация, надзор), а не оперативной розыскной работы: нелепо думать, что оперативник, преследуя преступника и рискуя при этом жизнью, может всерьез держать в голове идею невиновности преследуемого - настолько, чтобы ею руководствоваться.

Различение процессуальных и оперативных действий - азы правовой науки, и использование оперативных сведений в качестве доказательств (запрещенное в позднем СССР, но, увы, разрешенное в России ныне) безграмотно. А ведь сторонники презумпций в науке даже не задают себе вопроса о различии процедур добывания фактов и построения умозаключений: факты, не ложащиеся в презумпцию, выпадают у них из анализа, а то и просто отрицаются; презумпция в науке служит тайным цензором.
В сталинскую эпоху презумпция невиновности неофициально отвергалась как элемент буржуазного права, неприемлемый при социализме (где при Сталине каждый человек был потенциальным подозреваемым), но фактически безраздельно господствовала в отношении к работникам органов госбезопасности. Позже, при Хрущеве, она была отвергнута формально и, более того, заменена противоположной презумпцией (таковы дела о “нетрудовых доходах”, где обвиняемый был обязан доказывать свою невиновность, причем участие адвоката запрещалось, а все доходы, кроме государственной зарплаты, считались нетрудовыми) и с большим трудом возвращена в юридическую практику при Брежневе.

Естественно, что большинство тогда сочло ее основой права, и это было естественной реакцией на нелепость хрущевской юстиции. Ho тогда же (около 1982 г.) у нас стали говорить (А.П. Расницын и др.) о пользе метода презумпций в эволюционизме, а вот это уже оснований не имело.
Наконец, презумпция невиновности ведет к беззаконию, если трактуется хоть немного расширительно (вспомним презумпцию времен сталинского террора: «органы безопасности не ошибаются»: никто не собирал сведений
о виновности работника органов, пока не поступал приказ собрать; а когда поступал, их фабриковали, в силу той же презумпции). Эта презумпция допустима только в отношении слабого, и практика показывает: если юрист отказывает в возбуждении дела против сильного (юриста или начальника) на основании «недостаточности улик» (они фактически могут быть собраны только в ходе следствия, а признаны достаточными - только в суде), право рушится. А в науке презумпции всегда трактуются очень широко.
Общественные нормы не являются презумпциями, поскольку их истинность вообще не обсуждается, однако из них вытекают презумпции. Например, из совокупности норм “невиновный не может быть наказан” и “виновный должен быть наказан” вытекает, в качестве одной из возможностей, презумпция невиновности. Ее принимали и принимают отнюдь не все общества. Так, в древних обществах, где наказание выступало как жертва богам, часто преобладало убеждение, что кто-то должен быть наказан за преступление обязательно.
В неявной форме оно и ныне обычно - в частности, у юристов, которые борются за “высокую раскрываемость преступлений”. Борьба ведется в России с помощью нескольких презумпций, передаваемых среди юристов устно. Например: «убийство совершили либо свои, либо чужие. Чужих искать сложно и мало перспективно, поэтому их не следует искать до того, как исчерпаны все возможности привлечь своих». В итоге опять, как при Сталине (но не при Брежневе), царит “чистосердечное признание” (теперь — родных и друзей погибшего). Наивно думать, что эту презумпцию проверяет суд: здесь царят свои презумпции (правоты следователя, лживости обвиняемого и др.), и они делают поиск истины редкостью. Итог чудовищен: оправдательных приговоров - всего полпроцента (хотя низкое качество следствия всем известно и широко обсуждается), причем часто оправдывают как раз, насколько знаю, виновных.
Зарубежная юстиция известна мне мало, но и там могу указать вопиющую практику презумпций. He привлечен к суду ни один (кроме пары рядовых) военный преступник стран-победительниц недавних войн, даже когда сам факт преступления признан властями этих стран. Хотя древний постулат «Победителей не судят» в наше время формально отвергнут (заявлено, что военные преступления должны быть наказуемы), на деле его сменила презумпция: поскольку наши действия в целом хороши (постулат), постольку расследование действий наших агентов принесет больше вреда, чем пользы (пока не доказано противное).
Словом, как раз аналогия с правом вынуждает воздержаться от выдвижения презумпций в естественных науках.

<< | >>

↑

Источник: Чайковский Ю.В. Наука о развитии жизни. Опыт теории эволюции.. 2006

Еще по теме Дополнения:

- Биология индивидуального развития - Для внеклассного чтения - История биологии - Книги по биологии - Научно-популярная биология - Теория эволюции - Физиология животных -

- Биология - Ветеринария - Взаимоотношения животных - Все животные - Геология - Зоопсихология - Коровы - Кошки - Лечение животных - Лошади - Насекомые - Науки о Земле - Опасные растения и животные - Растительный мир - Редкие животные - Сельское хозяйство - Собаки - Экология -