2-10** Проблема вида

Дарвин знал работы Бронна, Геера и Агассица, ценил их как знатоков фактов, но преобразование флор и фаун не занимало его нисколько. Его интересовала лишь «проблема вида», т.е.

^ Тогда геологические слои делили на первичные (ныне палеозойские), вторичные (ныне мезозойские), третичные (ныне весь кайнозой без антропогена) и четвертичные (ныне антропогеновые). О Геере см .'.Давиташвили Л.LU. История эволюционной палеонтологии от Дарвина до наших дней. М.-Jl., Изд. АН, 1948.

обозначение процесса исторического преобразования организмов. Ho ничего не сказано о движущей силе эволюции (рус. перевод в кн.: Теория развития. СПб., 1904).

Вскоре о проблеме стали писать чуть ли не все научные журналы, касавшиеся биологии, и я ограничусь одной цитатой. В 1857 году ученик Py- лье, молодой зоолог Н.А. Северцов, поместил в одном парижском журнале статью по классификации хищных, где, между прочим, писал:

«Индивидуальные вариации ведут к образованию видов, создают последние, делаясь наследственными признаками. Нельзя еще решить, происходит ли это на основе принципа развития, в силу изменений, свойственных самому организму и независимых от внешних влияний (принцип градации Ламарка - Ю. Ч.) ... или же принцип этих изменений заключается в разнообразном влиянии окружающей среды» (цит. по [Райков, т. 4, с. 39]).

Дарвин тоже не мог решить этот вопрос, но склонялся к тому, что причина первичных изменений в некотором смысле случайна. Статьи Северцова он не заметил, но и без нее знал, что надо спешить, поскольку такие статьи попадались ему регулярно.

За 13 лет перерыва сильно изменилась аргументация Дарвина: если первый его очерк (1838 г.) был комментарием к одному богословскому трактату, прочитанному тогда Дарвином, а два других (1842, 1844) сами были в некотором смысле богословскими трактатами (оттуда и взято приведенное мною в п. 1-12 рассуждение Дарвина о всевидящем Существе), - то «Длинная рукопись» уже очень похожа на первое издание «Происхождения видов», где богословская аргументация почти исчезла (в те годы “естественное богословие” вообще уходило из английской научной и общественной мысли), уступая место ссылкам на приспособление, случайность наследственных изменений и на Мальтуса.

Дарвин написал уже полторы тысячи страниц, когда труд его был вдруг прерван. В феврале 1858 года малоизвестный тогда зоолог Альфред Уоллес (1823-1913) послал ему из Индонезии рукопись, в которой изложил ту же, что у Дарвина, схему образования нового вида. И даже применил Мальтусов термин «борьба за существование», которого у Дарвина до тех пор ни в одном тексте не было. Уоллес простодушно просил именитого натуралиста представить его рукопись в какой-нибудь журнал.

В мае Дарвин получил пакет Уоллеса, и настал бурный трагический месяц: прозрения, сомнения в своей роли, болезнь детей (один умер), советы друзей скорее публиковать идею и, наконец, написание и отсылка в Лондон (вместе со статьей Уоллеса) своего «Извлечения», где много взято у Уоллеса, но имя которого там не упомянуто. (Об этом можно прочесть немного в ЧЭ и, подробнее, в книге: Brooks J.L. Just before the Origin. N.Y., 1984; а также в моей рецензии на нее, ВИЕТ, 1988, № 2.) He будем судить строго.

11. Первые успехи и неудачи дарвинизма

Уже в августе статьи Дарвина и Уоллеса появились в лондонском «Журнале Линнеевского общества». Лед сломан: впервые об эволюции заговорило респектабельное ученое общество.

В январе 1859 года откликнулся журнал «Zoologist». Критик прочел статьи с интересом, но считает выводы поспешными. В мартовском номере снова отклик. Этот критик прямо отверг идею естественного отбора: не убеждает его аналогия с искусственной селекцией. Вскоре пришел текст речи Сэмюэла Хоутона, президента Ирландского геологического общества, который говорил, уже довольно грубо, что естественный отбор - не научная, а натурфилософская идея, противоречащая всему естестврзнанию; правда, он не возражал против самой идеи изменчивости, но «Против этого нечего возразить, кроме того, что это не ново».

Весной Оуэн издал книжку «О классификации и географическом распределении млекопитающих», половину которой составили два приложения об эволюции. Дарвин назван rie был, но сэр Ричард спорил явно с ним. В первом приложении он без лишней скромности формулировал «величайшее обобщение», сравнимое с законами Ньютона и состоящее в том, что в природе есть разумное начало, снабжающее организмы не только нужными приспособлениями, но и нужной изменчивостью. Второе приложение исследовало эту изменчивость; вывод был тот, что она не затрагивает сущностных свойств организмов. Например, ни у собак, ни у приматов она никогда не может привести к изменению ни зубной формулы, ни точек крепления мышц, ни принципов строения черепа (Owen R. On the classification and geographical distribution of the mammals... London, 1859, c. 100, 103). Фактически этим Оуэн предостерегал от подмены понятий, от смешения сути и акциденции (см. п. 1-6**).

Как видим, уже первые критики возражали то же, что новейшие критики возражают сейчас. He читать друг друга и сотни раз повторять один и тот же довод стало традицией эволюционизма (не только дарвинизма). Дарвин редко отвечал (а когда отвечал, то не по сути, но лишь по деталям), и оставлять критику без ответа по-существу (или вообще без ответа) тоже стало эволюционной традицией.

Книга Дарвина «О происхождении видов путем естественного отбора, или сохранение удачных пород в борьбе за жизнь» вышла в свет в Лондоне в ноябре 1859 года и сразу оказалась в центре внимания прессы. Первая рецензия появилась в научно-популярном журнале «Athenaeum» еще за два

дня до выпуска тиража в свет, носила скандальный характер (в частности, вполне лживо утверждала, что книга посвящена происхождению человека от обезьяны), вызвала ажиотаж и привела к тому, что тираж был сразу раскуплен случайными покупателями, а ученым достались лишь те две дюжины экземпляров, что разослал им сам Дарвин.

Подробнее обо всей этой ранней истории дарвинизма см.: Чайковский Ю.В. Перед выходом «Происхождения видов» // ВИЕТ, 1981, № 4.

Дарвин сразу стал получать массу писем, и они обескураживали впечатлительного автора. Биогеограф Хьюит Уотсон был в восторге: «Вы величайший революционер в естественной истории нашего века, если не всех веков», зато старый адмирал Фиц-Рой, друг молодости Дарвина - в ярости: «Вы едва ли читали труды нынешних авторитетов, кроме тех обрывков, которые могли обратить себе на пользу». Кому верить?

Вскоре же в печати появился термин дарвинизм. Его пустил в оборот в анонимном обзоре молодой друг Дарвина зоолог Томас Гекели. Признав, что у Дарвина мало доказательств и много ошибок в рассуждениях, он тем не менее заключил статью восторженно:

«У Коперника орбиты - круги, но за ним шли Кеплер и Ньютон... Что из того, что орбита Дарвинизма окажется не вполне круговой?» ([Hiixley Т.Н.] Darwin оп the Origin of Species // Westminster Review, New Ser., 1860, v. XVII, № 2, p. 569).

Оуэн, так дружелюбно принявший журнальные заметки Дарвина и Уоллеса, теперь, в рецензии на книгу Дарвина, заметил язвительно:

«М-р Дарвин редко цитирует труды своих предшественников, из которых он, можно полагать, более вывел свои идеи происхождения видов, чем из феноменов распределения обитателей Южной Америки».

Сперва Дарвин отмалчивался, потом пробовал всё признавать в печати, затем опять перестал отвечать на упреки, в том числе важные. Только из его писем коллегам мы знаем, что некоторые из критиков его интересовали, и притом всерьез.

Например, геолог А.А. Кейзерлинг - единственный в России, кому Дарвин послал первое издание, в письме Дарвину говорил не о своем приоритете, а о вещах более серьезных. Признавая отбор как причину приспособленности видов ко внешним условиям, он, однако, заметил Дарвину: виды изменяются слишком регулярно, словно компоненты химических реакций. Он хотел сказать, что отбор играет ту же роль в биологии, что внешние условия реакций - в химии (набор реактивов, температура, давление и т.п.), но что у Дарвина нет иного движущего начала, тогда как в химии есть еще внутренние законы - например, химическое сродство (водород стремится соединиться с кислородом, но не с металлом); в биологии же такие законы, по Кейзерлингу, предстояло еще найти [Райков, т. 4, с. 641]. По сути он повторял Бронна. Об этом писали тогда многие: теории Дарвина не хватает внутреннего активного фактора, какого-то механизма, поставляющего новые варианты организмов.