Рыбы — моя первая живность

Годы войны и послевоенные были обозначены ужасной бедностью. Хороший полдник очень ценился, в то время многие дети страдали от недоедания, однако деревенские дети на большой перемене ели хлеб с маслом и салом, фабричные же дети редко когда имели с собой что-то хорошее и чаще всего выпрашивали у деревенских кусочек сала или хлеба.

Я же всегда стремился использовать свой полдник с пользой, несмотря на то, что моё чувство голода всегда было больше, чем еды, которую мне давала с собой моя мама. Однажды, когда я получил особенно большой кусок сала, мой школьный товарищ Ханс Ашбахэр предложил: Если ты отдашь мне этот кусок, то я дам тебе бычка подкаменщика. Что это? — спросил я. Это маленькая рыбка, — ответил он. Рыбу до этого я никогда не видел.

Ты можешь её посмотреть, — заманивал он меня.

Завернув кусок снова, мы отправились в Мадлинг, где в многоквартирном доме жил Ханс. В одной комнате, разделённой шерстяным одеялом, жила вся его семья.

Нас никто не должен был видеть, потому что нелегальный лов рыбы повлёк бы за собой побои учителя, жандарма и родителей.

Мы отправились на реку Мур. Старую, пробитую армейскую банку из-под печенья Ханс прятал в укромном месте у берега. Открыв её, я увидел маленькую рыбу с красными точками на теле. С первого же взгляда я пришёл в восторг, этот момент был прекрасен. Бычок на дне банки, а это — ручьевая форель, которую я не собираюсь отдавать.

А мне эта рыбка с красными пятнышками не давала покоя. Я дам тебе сало и весь полдник завтра, если ты отдашь их обеих.

Однако я сомневался, не нарисовал ли Ханс сам эти красивые цветные

точки. Уверяю тебя, это от природы, — заверял он.

В конце концов, я попробовал даже оттереть краску пальцем, и увидел, что они не стираются.

Всё это было для меня ново. Я вырос на горе и не имел об этом никакого представления. Ханс понял это и решил, для безопасности рыб, проводить меня до дома. Чтобы добраться до следующего водоёма, нам пришлось бежать не по просёлочной дороге, где не было воды, а по более длинной, скалистой, крутой и опасной тропе. У первого же ручья Ханс показал, как нужно выпускать воду, чтобы рыба не уплыла — повернув банку крышкой вниз, через отверстия в которой вода должна была выйти, затем перевернуть её вверх и подставить под водопад, чтобы набрать свежую. На полпути, когда дорога стала особенно опасной, Ханс повернул назад, а я должен был преодолеть её один за два часа, ведь дома меня ждала ещё работа. Если я справлялся с дорогой за два часа, для родителей всё было в порядке, и я был молодцом; если за два с половиной — это уже было на грани; а за три часа — меня наказывали, таская за волосы, или подзатыльниками.

Придя домой, я сначала сориентировался в обстановке, есть ли кто-то в зоне видимости, никто не должен был узнать о рыбах, ни папа, ни мама. Убе-

3 юности я играл на трубе в духовом оркестре Рамингштайна. На этой фотографии 1 сижу в центре, поездка в Южнотирольские Доломиты.

Хольцер              о О

дившись, что никого нет, я подошёл к чаше, вырезанной из цельного камня, куда постоянно бежала вода из источника, и вылил всё содержимое банки.

10-сантиметровый бычок подкаменщик ещё жил и пошёл на дно, и маленькая форель тоже выдержала переезд.

Что же делать? Маленькая рыбка всё время плавала вперёд и назад, без сомнения, родители её сразу заметят. И тут ко мне пришла славная идея. Я пошёл в свой огород и принёс пару корней и камни, и построил в чаше укрытие для рыб. Теперь я был спокоен и даже не заметил, что весь промок. Как только я пришёл домой, мама сразу стала ругать меня, а я оправдывался, что упал нечаянно в воду, когда пил. Переоденься и принимайся за работу, — прокомментировала она.

Мне было ясно, что рыбам нужна еда. Но какая? Я не знал, как нужно правильно их кормить.

На следующий день Ханс, получив свой полдник, поведал мне, что рыб нужно кормить кузнечиками и другими насекомыми, а также дождевыми червями. После этого я насобирал для них столько еды, что они не смогли всё съесть.

Эти водяные существа, особенно форель с красивыми красными точками, так очаровали меня, что я мог часами смотреть в глубину чаши, при этом всё остальное забывая и даже ничего не слыша. Мне хотелось только наблюдать, как рыбки едят. Мама часто ругалась: Когда ты отойдёшь от воды? Опять пьёшь? Возьми чашку, и не пей, откуда скотина пьёт.

Слава Богу, о рыбах ещё никто не знал. Несколько недель было всё хорошо. Я стал раньше приходить домой, а мой пенал был всегда полон кузнечиков и червяков. Мама удивлялась, почему это я стал таким прилежным. Он весь взмок, так быстро он шёл домой, — радовалась она.

Однажды я, как обычно, пришёл домой из школы и сразу отправился к

источнику. Разочарованный, я не увидел там ни камней, ни кореньев, не говоря уже о рыбках.

А она, ругаясь, рассказала, что кошка принесла рыбу в зубах. И тогда, уже плача, я подошёл к маме и спросил:

Почему источник такой чистый?

Она ответила коротко, как отрезала: Если ты сейчас не успокоишься, то получишь ещё и от отца.

Отец, к счастью, присутствия рыбы не заметил. Он хотел напоить лошадь, но она отказывалась пить. Что с Мулей случилось, почему она воду не пьёт? — спросил отец и стал внимательно осматривать источник. Тут он заметил камни и коренья. Везде, где проходит этот негодник, там появляются камни и корни! — ругался он, уже явно подозревая меня. В заключение он выдернул пробку и, слив воду, очистил чашу, выкидывая всё из неё. Рыбы упали в траву, а чаша, вымытая веником, была вновь наполнена чистой водой. Лошадь подошла и теперь могла спокойно пить. Отец рыб не заметил, и это было хорошо.

Я был в глубоком шоке. Через несколько дней я принял решение: У меня обязательно должны быть рыбы.

В 1952 году я построил свой первый маленький пруд, или, лучше сказать, лужу для рыб. Рыбы стали для меня всем. Недалеко от дома, на мокром месте я решил выкопать её, место, по моему мнению, было идеальным, потому что было скрыто кустарником от папиных глаз. Расчистив один квадратный метр, я начал копать, и вдруг на дне лужи забил родничок. Камнями и корнями я замаскировал это место так, чтобы никто не обращал на него внимания.

Вода в моём прудике держалась хорошо. Обмениваясь полдниками с Хансом и его братом, я вновь приобрёл рыб, но вскорости места стало мало, нужно было расширяться. Через эту работу с маленьким водоёмом я научился, познал многие различные и существенные взаимосвязи воды и природы.

К примеру, я открыл одного большого жука, который мог плавать в воде. И сегодня я знаю, что это плавунец окаймлённый, которым я тогда так восхищался, к тому же, там обитало множество амфибий — ящериц, лягушек и жаб. До моего сознания дошло, что многие виды животных обитают во влажных местах и вокруг них. Особенно интересно было наблюдать за головастиками.