ПРИМАТЫ, ИЛИ „ВЫСШАЯ ЗНАТЬ" ЖИВОТНОГО ЦАРСТВА

Общее знакомство с группой приматов.

Характерными представителями отряда приматов могут служить обезьяны, которых чаще всего можно увидеть в зоопарках пли зверинцах, — азиатские макаки и африканские мартышки (менее типичны в этой роли собакоголовые павианы — уроженцы африканских скалистых нагорий).

Среди всех обитателей зоопарков обезьяны особенно привлекают к себе внимание публики. Посетители подолгу стоят перед пх клетками и не могут оторвать взоров от пх проворных движений, наблюдая, как ловко они взбираются по прутьям клетки, гоняются друг за другом, легко перепрыгивают на сучья предоставленного им сухого дерева или на подвешенную трапецию.

Еще более приковывают к себе внпма-' ние зрителей особенности их строения, придающие им явное сходство с человеком, их выразительная мимика и жестикуляция. Вместо звериных лап мы видим у обезьян рукп, очень похожие на наши; у многих видов физиономия по всему своему складу и по отсутствию волос более приближается к человеческому лицу, чем к звериной морде; уши также по своей форме напоминают человеческие. Но вместе с тем задние конечности обезьян уже мало похожи на наши ноги, часто служат им как бы второй парой рук; по земле обезьяны бегают на четвереньках; тело их покрыто шерстью, и у большинства видов имеется длинный хвост — все это уже чисто звериные черты, отличающие обезьяв от человека.

Отсюда и двойной аспект при рассмотрении этой своеобразной группы млекопитающих. Во-первых, мы имеем перед собой (п можем наблюдать в зоопарке) очень интересную группу четвероногих для которых основным способом передвижения стало лазание по деревьям в поисках корма — плодов растений, ппогд? также птичьих яиц и жирных насекомыз (аналогично тому, как в кроте мы впделг землероя, в кошке п ее родичах — назем

ных хищников, в тюлене — «земноводного» зверя, промышляющего для себя рыбу, и т.

С другой стороны, мы видим в обезьянах черты их сходства с человеком, которые говорят об их кровной близости к человеческому роду. Но, устанавливая это родство, мы должны будем остановить внимание и на тех особенностях строения, которые отличают человека от наиболее близких к нему высших обезьян, и осознать значение этих различии (пусть даже и сравнительно не очень существенных с точки зрения зоологической систематики) в историческом процессе очеловечения наших обезьяноподобных предков, которые обусловили резкую грань между человеком и его ближайшими родичами из животного мира.

Кто же входит в отряд приматов? Все же сходство между обезьянами и человеком было настолько неоспоримым, что еще Линнею (который, как известно, был выразителем метафизического воззрения о неизменности природы) пришлось объединить их в один отряд приматов (Primates), то есть первенствующих среди всего животного царства.

Правда, такое близкое соседство человека с обезьянами смутило некоторых других зоологов того метафизического периода, и они разделяли линнеевских приматов на два отдельных отряда — на отряд двуруких, куда попал один только человек, и отряд четвероруких, куда были отнесены все обезьяны вместе с лемурами и долгопятами. Однако даже с позиций метафизической описательной систематики такое разделение оказалось явно искусственным.

Во-первых, хватательные ступни обезьян нельзя отождествлять с руками: от нашей ступни они отличаются главным образом длиной и положением пальцев, то есть признаками приспособительного характера, сохраняя число и расположение костей, свойственное любому стопоходящему млекопитающему (например, пяточную кость, которой нет ни в человеческих, ии в обезьяньих руках). Во-вторых, по всей сумме морфологических признаков такие четверорукие, как шимпанзе и горилла, стоят ближе к человеку, чем к низ-

Рнс. 478. Тупайя тана.

шим обезьянам из Южной Америки и тем более к лемурам и другим полуобезьянам.

Низшие труппы приматов. Если идти от низших форм к высшим, то в самом начале группы приматов приходится назвать тупайю и ее родичей. Это небольшие зверьки, живупще в лесах Юго-Восточной Азии, по размерам, внешнему облику и образу жизни напоминающие белок, но отличающиеся от них вытянутой мордочкой (рис. 478). Впрочем, положение их в общей системе млекопитающих пока еще остается спорным. Одй'и зоологи видят в них особое семейство отряда насекомоядных, с которыми сближает их малодпффе- ренцированная зубная система, примитивное строение мозга и некоторые другие примитивные черты (в том числе и небольшие размеры). С другой стороны, замкнутые сзади глазницы, отделенные от височной впадины, являются уже признаками приматов (ср. с черепами ежа или крота, а также с черепами собаки или кошки).

Спорное систематическое положение семейства тупайевых неожиданно сближает приматов — группу первенствующих, к которой по своим морфологическим признакам и по своему происхождению относится и сам человек, с насекомоядными — наиболее древней и наиболее примитивной группой последовых (плацентарных) млекопитающих. Конечно, тупайя (как всякое ныне существующее животное) не является ни нашим, ни обезьяньим предком: в ней следует видеть остаток той

А              Б

Рис. 479. Кисть {А) и стопа (Б) тупайи.

древнетретичной группы насекомоядных, от которой ведет свое происхождение весь отряд приматов.

alt="" />Основная линия развития приматов. Не приходится сомневаться, что, подобно современным тупайям, и древние предки приматов уже стали древолазами — это и выделило их из среды прочих насекомоядных, которые по-прежнему остались наземными зверьками. Путем более совершенного приспособления к жизни на деревьях пошло и развитие позднейших приматов — полуобезьян и обезьян.

От тех же древних насекомоядных приматы унаследовали и сравнительно малодифференцированную зубную систему (ср. с зубами грызунов и жвачных); за счет этого достаточно богатого ассортимента зубов сформировался жевательный аппарат у различных групп приматов, с более расширенными коронками коренных зубов, не утративших, однако, бугорчатого строения; в таком виде зубной аппарат приматов может служить для обработки и растительной, и отчасти животной пищи.

Так, через всю группу приматов проходит одна стержневая линия развития, начало которой коренится в недрах примитивного отряда насекомоядных, а вершина уже вышла за пределы животного мира, когда на ее высшей ступени сформировался человеческий род.

Полуобезьяны и долгопяты. В системе современных настоящих приматов более примитивной группой являются так называемые полуобезьяны, или лемуры. Это ночные древесные животные, обитатели тропических лесов Африки, Мадагаскара, Юго-Восточной Азии и некоторых островов, лежащих к югу от Азии; сюда отно- сятся различные виды лемуров (рис. 480), лори, галаго и потто. С обезьянами их сближает строение их хватательных конечностей, но физиономия у них, в отличие от обезьян, не имеет сходства с человеческим лицом и скорее напоминает мордочку хищных млекопитающих. В связи с ночным образом жизни у некоторых полуобезьян глаза чрезвычайно большие и, как у сов, направлены прямо вперед.

Особенно своеобразны по своей внешности долгопяты — ночные древесные животные размером с крысу, обитающие в лесах Индонезии (рис. 481). Своеобразными оказались и некоторые морфологические признаки этих животных, по кото-

рым современные зоологи выделили долгопятов в особый подотряд, видя в них крайне специализированных потомков древней группы, от которой ведут свое начало и высшие приматы (с человеком включительно), тогда как полуобезьяны представляют собой боковую ветвь на родословном дереве млекопитающих п остались в стороне от линии развития, ведущей к обезьянам и человеку.

Широконосые обезьяны. Следуя восходящему порядку, после полуобезьян и долгопятов мы должны коротко остановиться на подотряде широконосых обезьян, или, по-старипному, обезьян Нового Света. Это обитатели лесов Бразилии и Гвиапы, и притом высокоспециализированпые древолазы. У некоторых видов хвост бывает цепким и служит обезьяне как бы дополнительной, пятой конечностью, помогающей лазать по ветвям (рис. 482). Среди обезьян этой группы совершенно нет наземных форм, и по земле они передвигаются неуклюже. На руках у этих древолазов большой палец либо недоразвит, либо сгибается в ту же сторону, что и другие, и не может им противопоставляться (рис. 483). Следовательно, при лазании по деревьям обезьяны пользуются своими верхними коиечпостями как крепкими крючьями, цепляясь ими за сучья и ветви. У некоторых видов на пальцах имеются когти, как у млекопитающих других отрядов, а не ногти, как у высших приматов. Звериной чертой в строении американских обезьян является также более значительное у них число зубов: в то время как у высших приматов зубной аппарат ограничивается 32 зубами, у обезьян Нового Света количество их равно 36, что сближает их с низшими млекопитающими.

Напротив, обращение вперед глаз — это уже особенность, характерная для всех обезьян, начиная с широконосых обезьян западного материка, и отличающая их от большинства других млекопитающих. При этом носовая полость у обезьян оказывается сильно укороченной, и потому их физиономия, в отличие от обычной звериной морды (либо мордочки), в той пли иной степени становится похожей на человеческое лицо, что в первую очередь и привлекает к ним внимание зрителей.

Направленные вперед глаза — это особенность, имеющая для обезьян очень важное приспособительное значение и потому закрепленная за ними в процессе естественного отбора.

Направленные вперед глаза мы встречаем у многих животных, ведущих ночной образ жизни (например, у кошки, у некоторых полуобезьян), но в этих случаях такое положение глаз имеет уже иное значение: в ночном сумраке кругозор животного очень ограничен, и оно может видеть только близкие предметы, находящиеся прямо перед его «совиными» глазами. Дополнением к органам зренпя у ночных животных служат их осязательные щетинкп вибриссы (вспомним усы и брови кошки). Напротив, обезьяны — дневные животные зри- тельного типа, свободно ориентирующиеся в видимом трехмерном пространстве, причем, в отличие от животных с удлиненными мордами, чувство обоняния у них развито слабо и не играет существенной роли в их поведении.

Узконосые обезьяны. Узконосые обезьяны, или обезьяны Старого Света, отличаются от американских не только более тонкой носовой перегородкой (что кстати сказать, сближает их с человеком), но еще и меньшим количеством зубов (32, а ие 36), а также и тем, что хвост у некоторых видов недоразвит, а если он и длинный, то неспособен цепляться за ветви при передвижении по деревьям. Узконосые обезьяны подразделяются на два хорошо обособленных семейства — па мартышковых н человекообразных.

Семейство мартышковых. К этой группе относятся обезьяны, которых чаще, чем других, мы встречаем в клетках и вольерах зоопарков, — стройные п ловкие африканские мартышки (рис. 48,4), заменяющие их в тропических странах Азии макаки, собакоголовые павианы из горных областей Африки. Мартышковые передвигаются по земле и по толстым ветвям на четырех ногах, опираясь о поверхность ладонями; рук и всей подошвой задних ног (рнс. 485). На теле у них имеются безволосые седалищные мозоли, а во рту — пара защечных мешков — своего рода внутренние карманы, куда обезьяны ‘засовывают часть добытой пищи, ие теряя времени на ее пережевывание при передвижениях.

Подавляющее большинство мартышковых живет в лесах и с большой ловкостью нередвигается но ветвям деревьев, но по сравнению с американскими обезьянами они оказываются менее специализированными древолазами и неспособны цепляться за ветвп своими хвостами; некоторые же виды, как, например, все собакоголо

вые, порвали с лесом и стали обитателями открытых горных местностей, где они с большой ловкостью могут карабкаться по скалам.

Как правило, все обезьяны — обитатели тропических стран. Однако среди мартыш- ковых есть несколько видов, которые живут уже за пределами тропического пояса. Бесхвостая мартышка, или маго, обитает в Северо-Западной Африке (Марокко, Алжир, Тунис), а также на скалах Гибралтара, то есть уже на территории Европы (36° с. ш.). Ближайший родич этой обезьяны — японский маго живет на противоположной окраине восточного полушария и в своем распространении доходит до 39° с. ш., где ему приходится переносить зимнпе морозы до —12° С. Два вида обезьян, одетые густой и длинной шерстью, водятся в хвойных лесах Тибета — высокого виетропического нагорья с суровым континентальным климатом.

Кроме мартышек и макаков — небольших обезьянок с более или менее человекоподобными физиономиями — в наших зоопарках можно увидеть обезьян довольно крупных размеров и уже менее похожих на человека — павианов и их родичей, объединяемых под общпм названием собакоголовые.

Большинство видов этой своеобразной группы — обитатели каменистых плоскогорий и скалистых горных склонов тропической Африки. По земле они передвигаются на четвереньках, лишь изредка поднимаясь на задние ноги. В отличие от мартышек они не связаны с лесными ландшафтами, но при случае с достаточной ловкостью взбираются на деревья и лазают по их ветвям, хотя в связи с наземным образом жизни пальцы у них короче, чем у прирожденных древолазов.

Название «собакоголовые» дано этим обезьянам потому, что лицевая часть у них выступает вперед в виде удлиненной морды с клыкастыми челюстями, особенно внушительными у более крупных самцов.

При таком строении массивная голова павианов представляется несоразмерно большой и грузной по сравнению с их относительно коротким телом, а хвосты у одних видов представляют собой короткие (в 3—5 см) обрубки, а у других как-то нескладно торчат в виде дугообразно искривленной палки, по-видимому, и в этих случаях утратив какое-либо функциональное значение.

Вспомним в целях сравнёйия внешность и повадки уроженцев той же Африки — мартышек с их сверхакробатиче- ской ловкостью движений и с их подвижными и выразительными физиономиями. Несомненно, что рядом с ними собакоголовые покажутся нам и безобразными «с лица», и как-то нескладно сформированными. Однако, как это уже неоднократцо приходилось отмечать, мы не можем навязывать нрироде наши эстетические требования: расхождение признаков у двух групп' узконосых обезьян было связано с расселением их по двум различным биотопам. Каменистые нагорья предъявляют к своим обитателям иные «требования», чем густые тропические леса. В частности, и большее звероподобие собакоголовых находит объяснение в особенностях их жизненной обстановки.

Лесные обезьяны имеют возможность добывать себе полноценный растительный корм в виде сахаристых и мучнистых плодов, которые и составляют основу их питания, а собакоголовым, живущим на каменистых горных склонах, пришлось включить в свой рацион и мясную пищу, поедая не только беспозвоночных, но и

Рис. 486. Мандрил.

пресмыкающихся и мелких млекопитающих вплоть до детенышей антилоп. Собакоголовым приходится также давать отпор и наземным хищникам, а при таких условиях их грозные клыки приобретают немаловажное защитное значение.

В конечном счете приспособительные особенности собакоголовых (включая и преимущества, связанные с их стадным образом жизни) выдвинули их на видное место в составе фауны тропической Африки. О биологическом процветании этой группы свидетельствует и значительное многообразие видов собакоголовых, и их численность.

Из представителей этой группы особое внимание посетителей зоопарка привлекают мандрилы (рис. 486), которых знаменитый Врем признал «безобразнейшими из всех обезьян». В их внешности осо- бенпо бросается в глаза необычная для млекопитающих яркая расцветка безволосых участков па их удлиненной морде, в области половых частей и на седалищных буграх, где чередуется ярко-красная и васильково-сипяя окраска (вспомним, что обезьяны, в отличие от огромного большинства других млекопитающих, обладают, подобно человеку, цветным зрением) [XLIX].

Семейство человекообразных, или антропоморфных, обезьян. Высшую группу среди обезьян составляют антропоморфные обезьяны, наиболее близкие к человеку. Сюда относятся самые крупные виды — горилла и шимпанзе, живущие в африканских лесах, орангутанг — крупная обезьяна с острова Борнео, и несколько форм гиббонов [L] из Индокитая и с островов Борнео и Суматры (рис. 487). Число зубов у них то же, что и у человека, и так же, как у человека, отсутствует хвост. В умственном отношении они одарены более других обезьян, и с этой стороны особенно выделяется шимпанзе.

В недавнее время (1957 г.) выделили в особый род человекообразную обезьяну бонобо — форму, которая до тех пор считалась только карликовой разновидностью шимпанзе.

Все человекообразные обезьяны живут в лесах, легко лазают по деревьям и очень несовершенно приспособлены к передвижению по земле (рис. 488). В отличие от настоящих четвероногих и от двуногого человека у них сложилось обратное соотношение между длиной конечностей первой и второй пары: ноги у них относительно коротки и слабы, тогда как цепкие верхние конечности значительно вытянуты в длину, особенно у наиболее искусных древолазов — у гиббопов п орангутанга.

При ходьбе высшие обезьяны опираются о землю ие всей подошвой ног, а только паружным краем ступни; при такой неустойчивой походке необходимую помощь животпому оказывают его длинные рукп, которыми оно либо хватается за ветви деревьев, либо опирается о землю тыльной сторопон согнутых пальцев, частично разгружая этим нижние конечпо- стп. Более мелкие гиббоны, спускаясь с деревьев и шествуя по открытому месту, передвигаются па задппх погах, а своими необычайно длинными руками балансируют подобно человеку, идущему по узкой жердине.

Таким образом, человекообразные обезьяны не обладают прямой походкой человека, но и не ходят на четвереньках тем способом, как это делает большинство других млекопитающих. Поэтому в их скелете мы находим сочетание некоторых особенностей двуногого человека со звериными признаками четвероногих млекопитающих. В связи с приподнятым положением туловища таз у человекообразных

Рис. 4Й8. Походка шимпанзе.

обезьян более приближается по форме к челфвеческому, где он действительно оправдывает свое название и поддерживает снизу брюшные внутренности (рис. 489). У четвероногих тазу ие приходится выполнять такой задачи, и форма его там другая — это легко видеть на скелете кошки, собаки и других четвероногих млекопитающих, в том числе п у мартышек (см. рис. 485). Хвост у человекообразных обезьян недоразвит, и скелет его представлен у нпх, как и у человека, только небольшим рудиментом — копчиковой костью, которая тесно спаяна с тазом.

Наоборот, наклонное положение шеи и более сильное развитие лицевых костей, перетягивающих череп вперед, сближают человекообразных обезьян с четвероногими животными. Чтобы поддерживать голову, требуются сильные мускулы, а с этим связано развитие длинных остистых

отростков на шейных позвонках и костных гребней на черепе; и те и другие служат для прикрепления мышц.

Крупным челюстям соответствует и сильная жевательная мускулатура. Рассказывают, что горилла способна перегрызть зубами отнятое у охотника ружье. Для прикрепления жевательных мышц у гориллы и орангутанга служит еще продольный гребень на темени. Вследствие сильного развития лицевых костей и гребней на черепе сама черепная коробка оказывается более сжатой с боков и менее вместительной, чем у человека, а это, конечно, отражается и на величине, и на развитии мозговых полушарий (рис. 490): горилла по росту почти одинакова с человеком, а мозг ее весит втрое меньше, чем человеческий (430 г у гориллы и 1350 г у человека).

Все современные антропоиды — обитатели тропических лесов, ио приспособленность к жизни среди древесной растительности выражена у них ие в одинаковой степени. Прирожденными древолазами являются гиббоны. На деревьях постоянно держатся и орангутанги; там они устрани вают и своп гнезда, а приспособленность к лазанию ярко выражается н в строении их длинных рук, кисти которых с четырьмя длинными пальцами и укороченным большим имеют характерную обезьянью форму, позволяющую им крепко цепляться за ветви и сучья деревьев.

В противоположность орангутангам, гориллы в основном ведут в лесах наземный образ жизни и взбираются на деревья только за кормом или ради безопасности, а что касается шимпанзе — обезьян менее крупных н тяжелых, то они в этом отношении занимают промежуточное место.

Родословные взаимоотношения между антропоидами и человеком. Когда Дарвин в 1871 году выпустил в свет свою книгу о происхождении человека, ему пришлось отметить «значительный пробел между человеком и его ближайшими родичами — пробел, который не может быть пополнен ни одним из вымерших или живущих видов» и который в те времена выдвигался в качестве самого сильного аргумента против теории о животном происхождении человека. Действительно,

в те времена была известна только одна искоцаемая человекообразная обезьяна, относящаяся к третичдому роду дриопитеков, однако позднее, уже в нашем XX столетии, главным образом на территории Африки, были найдены остатки целого ряда третичных приматов, в значительной мере заполняющие пробел, с которым пришлось считаться Дарвину. Пышные тропические леса третичного периода населяли проплиотреки и плиопитеки, позже появились различные виды дриопитеков и целый ряд других форм более крупных размеров (среди которых можно упомянуть и найденного в пределах СССР, на территории Грузии, удабнопитека, известного пока только по нескольким сохранившимся в земле зубам). К концу третичного периода (а может быть, уже к началу четвертичного) относится время существования африканского австралопитека— судя по черепу (рис. 491), наиболее человекоподобной из всех ныне известных обезьян, обнаруживающей вместе с тем п сходство с современным шимпанзе.

Два пути развития высших приматов. Дальнейшее развитие высших приматов пошло уже по двум резко расходящимся путям. Один из них — это путь очеловечения; он связан с выходом наших предков из леса и с переходом от древесного к наземному образу жизни. Человек выпрямился и прочно стал на свои иижние конечности, так как от своих древних предков он сохранил стопохождение. Это освободило его верхпие конечности от функции передвижения, и хорошо развитый па них большой палец стал необходимой рабочей частью нашей руки (рис. 492) — той уже специфически человеческой руки, которая приобрела способность изготовлять орудия труда и пользоваться ими (попробуйте выполнить самую простую работу, устранив участие в ней большого пальца).

Наконец, как это особенно подчеркивает Энгельс, и человеческое общество могло возникнуть только на основе стадного образа жизни, свойственного низшим обезьянам (современные высшие обезьяны держатся небольшими семейными группами). Общественные формы тру-

alt="" />

Рис. 493. Стопа гориллы (Л) и шимпанзе (Б).

да, проводимого при совместной работе мозга и рук, и создали человеческую технику, которая поставила человека в совершенно исключительное положение среди всего живого мира, открыв перед ним возможность подчинять себе природу, изменять ее и приспосабливать к своим целям и потребностям.

По иному пути шло развитие другой ветви высших приматов: в противоположность очеловечению наших ближайших двуногих предков, этот путь можно назвать обобезьяненнем. Как мы уже видели, современные человекообразные обезьяны остались обитателями леса и в строении их тела резко выступают черты специализации, связывающей их с древесной растительностью. Их конечности — и передние и задние — приспособлены в первую очередь к лазанию (рис. 493). Поэтому большой палец на руках развит у них слабо (особенно у более искусных древолазов — гиббопов и орангутанга). Дело в том, что при цепляний за ветви большой палец функционального значения не имеет, а при более крупных размерах торчащий в сторону большой палец часто подвергался бы вывиху.

В бесполезности большого пальца при лазании мы легко можем убедиться на собственном опыте: если мы повиснем на руках на трапеции или на какой-либо горизонтальной перекладине, а затем отведем в стороны большие пальцы, то почувствуем, что нам не становится при этом труднее держаться на весу; вспомним также редукцию[LI] большого пальца у лучших древолазов из числа широконосых обе-»

ЗЬЯН.

Односторонняя специализация совре^ менных антропоидов сказывается и в их неуклюжей походке при передвижении по земле; ступни их цепких рукообразных задних ног утеряли способность при ходьбе ложиться на землю плашмя, как у других стопоходящих млекопитающих (в том числе и низших обезьян), а руки не освободились от участия в передвижении тела.

Может ли очеловечиться шимпанзе? Нередко учащиеся при ознакомлении с приматами или при изучении вопроса о происхождении человека задают преподавателю вопрос о том, могут ли современные человекообразные обезьяны (например, шимпанзе) когда-нибудь, ну хотя бы через миллионы лет, очеловечиться и, в свою очередь, «выйти в*люди». Ответ на такой вопрос приходится дать отрицательный: и шимпанзе, и другие современные человекообразные в процессе исторического развития уже миновали ту «узловую станцию», или тот «перекресток», с которого открывался путь к очеловечению, и пошли в другом направлении — по пути узкой односторонней специализации, о которой только что былй речь выше. Но, как это в свое время заметил Энгельс, «каждый прогресс в органическом развитии является вместе с тем и регрессом, ибо он закрепляет одностороннее развитие и исключает возможность развития во многих других направлениях» *. Утратив стопоходность, современные антропоиды уже упустили возможность прочно стать, на задние ноги, приобрести прямую походку» (ср. со стопоходящим медведем, легко поднимающимся па задние ноги даже без всякой дрессировки, не говоря уже о цирковых номерах с медвежьими «танцами», «борьбой» и «боксом»). Но рука человекообразных, даже и освобожденная от участия в ходьбе и лазании (например, у обезьян в сидя-

чей позе), при своей специализации уже утратила возможность превратиться з человеческую руку — ту руку, которая «является не только органов труда, она также и продукт его*[LII]. У антропоидов же, как мы видели, в связи с приспособленностью к древесному образу жизни большой палец уже далеко продвинулся по пути обратного развития, а потому их рука уже мало пригодна для каких-либо трудовых действии (рис. 493):              если

шимпанзе приходится брать какой-либо мелкий предмет вроде горошины, он обыкновенно захватывает его между указательным и средним пальцами, не прибегая к помощи короткого большого пальца.

Наконец, как уже упоминалось, современные человекообразные живут небольшими семейными группами и утратили стадный образ жизни; между тем «вполне очевидно, что нельзя выводить происхождение человека, этого наиболее общественного из всех животных, от необщественных ближайших предков» 2.

Человек как член отряда приматов. Когда К. Линней за двести лет до нашего времени взял на себя великую задачу — привести в стройную систему «все вещи, наполняющие земноводный шар мира», он не только не выделил человека в особое царство (к чему скатились некоторые систематики следующего поколения), но даже не отвел ему особого отряда в классе млекопитающих, он объединил его вместе с обезьянами под общим именем отряда приматов. В этом случае Линней, виднейший представитель метафизического периода в естествознании, оказался стихийным диалектиком.

Ведь как раз в его эпоху качественное своеобразие человека как «венца творения» подчеркивалось особенно резко; тогда оно олицетворялось в идеалистическом представлении о душе, которой лишены бессловесные животные и в которой сам Линней видел частицу «божественной мудрости». Однако это не помешало Линнею, как добросовестнейшему натуралисту, признавая за человеком его особое качество — разум, поставить этого человека разумного (Homo sapiens) в один ряд с обезьянами, выделив его только родовым названием.

Прошла сотпя лет, и Томас Гекели, друг и сподвижпик Дарвина, отдавая должное проницательности и принципиальности Линнея, провел тщательное ана- томо-физиологическое сравнение человека с обезьянами и пришел к выводу, что человек состоит в более близком родстве с человекообразными обезьянами, чем эти последние с другими группами узконосых. На этом основании можно было бы перестроить классификацию приматов, подразделив узконосых на два отдельных подотряда — на мартышкообразных и на антропоидов с человеком включительно.

Однако такое подразделецие не получило права гражданства среди зоологов, встретив возражения сразу с двух противоположных сторон. Оно оказалось неприемлемым для тех идеалистически настроенных ученых, которые по мере сил стремились углубить и отнести в более далекое прошлое расхождение между родословными линиями человека и всех других приматов, пытаясь этим хоть как- нибудь охранить достоинство человеческого рода от обидного родства с обезьянами.

С другой стороны, подчеркнутое сближение с организмами, уже безусловно относящимися к животному миру, тем самым как бы затушевывает качественное различие между ними и этим вызывает настороженное отношение со стороны социологов. Дело в том, что для многих ученых капиталистического мира, находящихся под влиянием буржуазной идеологии, объединение человека с его ближайшими родичами из животного царства послужило основой так называемого социального дарвинизма — механистического перенесения закономерностей развития животного царства на человеческое общество. С позиций социального дарвинизма давалось «научное» оправдание и расизму, и зоологическому национализму, и классовому неравенству, как проявлениям дарвиновской борьбы за существование и естественного отбора, выделяющего из об

щей человеческой массы тех, кто должен господствовать.

Биологизация человека запутывала и значение социальной наследственности — воздействия общественной среды и присущей только человеку второй сигнальной системы (в виде устного и печатного слова) на формирование характера и поведение — воздействие, отодвигающее здесь на задний план свойственную всему живому биологическую наследственность, которую изучает генетика. А путь к созданию нового человека иные буржуазные ученые видели не в освобождении порабощенных народностей и раскрепощении угнетенных классов, а в разработке евгеники — учения об «облагорожении человека», то есть о «человеко- водстве», которое предполагалось проводить по принципам зоотехнической науки.

Конечяо, в таком уродливом виде био- ло^изация человека, механистически переносящая на это социальное существо закономерности развития органического мира, -неправомерна и для нас неприемлема. Однако это не дает оснований для того, чтобы совершенно оторвать человеческий род от ближайших его родичей из отряда приматов и, вопреки Линнею, устранить человека из системы животного мира» Качественный скачок в виде очеловечения наших предков на рубеже четвертичного периода не совершился мгновенно, и первобытный человек с его пока еще очень несовершенной техникой не сразу вышел из-под направляющего воздействия естественного отбора. Но в основном развйтие этого двуногого примата пошло своим особым путем, при котором морфологические изменения отступают на задний план, а ведущая роль переходит уже' к эволюции общественных форм жизни человечества и развитию современной техники.

Здесь человек уже перестает быть одним из видов отряда приматов — высшей группы животного мира — и переходит в иную, социальную категорию; дальнейший путь его становления — от питекантропа через неандертальца к человеку современного типа — изучает уже антропология и история первобытной культуры Коллективное добывание крупного зверя, совместное выполнение трудовых процессов, усовершенствование орудий, а позднее использование одомашненных животных устранили для общественного человека необходимость приспособительного изменения его природных органов.

Однако на первых этапах этого пути, до тех пор пока потомки питекантропов и неандертальцев ие обратились в кроманьонцев — людей нового каменного века, еще продолжалась и морфологическая эволюция человека, углубившая его отличия от его родичей — обезьян. В результате этих изменений новый человек — человек современного типа приобрел более стройную осанку и более прямую походку (по строению позвоночника неандертальца с его более круто выступающими остистыми отростками и некоторым другим особенностям скелета видно, что неандертальцы ходили сильно сутулясь) и, главное, более развитый головной мозг, что явствует из сравнения формы и емкости черепных коробок питекантропа, неандертальца и современного человека.

А теперь неоантроп (новый человек), создавший материалистическую науку, мощную индустрию, высокое искусство и уже пробивший дорогу в космос, не только стал неподвластен закономерностям развития животного мира, но уже сам стал важным фактором процесса исторического развития, направленно изменяющим фауну и флору Земли, создающим новые, нигде ранее не существовавшие формы культурных растений и домашних животных и в своих целях изменяющим их природу.