6. Ученики Четверикова: творческая роль отбора - что такое?
Вопросы конкретного действия отбора у самого Четверикова совсем не были разработаны, и ученики смело взялись за них. Сперва Б.Л. Астауров
Вопросы конкретного действия отбора у самого Четверикова совсем не были разработаны, и ученики смело взялись за них. Сперва Б.Л. Астауров
Рис. 16. Мутация tetraptera дрозофилы (рисунок Е.И. Балкашиной, 1929 г.)
Он отметил феномен генетической нестабильности: мутация tetraptera возникает исчезающе редко, зато возникнув, может проявляться у потомства с самыми различными частотами (различия в десятки раз). Притом различия возникают из-за различий условий среды: на холоду частота tetraptera не превышает 1%, а в тепле достигает 35%. Естественно возникает мысль, что мутация может делать неустойчивым какой-то ген, который включает, в зависимости от условий, в каких развивается зародыш, определенный механизм развития особи. Это дает возможность ввести в схему эволюции влияние внешней среды, причем ввести без НПС; в этих терминах генетическая нестабильность смогла стать предметом интереса эволюционистов в годы безраздельного господства неодарвинизма. (Замечу, что прямое влияние среды на развитие зародыша - аргумент жоффруизма).
Отбор создает тут не саму отбираемую конструкцию, а лишь условия для ее реализации. Отсюда всего шаг до введения понятия творческой роли отбора. О ней говорил еще Дарвин, а яснее всех - Уоллес, когда писал, без всяких аргументов: «Каждое преуспевающее поколение под влиянием наследственности получает все большее преимущество, так что шанс воспроизвести нужную вариацию будет все выше».
Другими словами, ими было сделано допущение, что преуспевающие (те, кто выжил в прошлом) получают некие новые возможности для выживания в будущем.
Каковы эти возможности, оставалось неясно, и с рождением генетики вопрос обострился. А именно, один из первых генетиков, датский ботаник Вильгельм Иоганнсен (он, кстати, ввел сам термин «ген») ясно показал на своих объектах, что никакой новой изменчивости отбор не создает, отбор (притом только искусственный) может выбрать лучшее из наличного, но не более.С ним спорили, и этим в 1932 - 1940 годах занимался Рокицкий, в опытах которого велся отбор (искусственный - это обстоятельство никем тогда не принималось во внимание) дрозофил на увеличение и на уменьшение числа грудных щетинок при условии рентгеновского облучения. Выявилось три группы данных. В первой даже долгий отбор никакой новой изменчивости не породил; во второй после 30 поколений безрезультатного отбора изменчивость вдруг резко возросла, дала материал для отбора, а затем вновь упала; в третьей изменчивость возрастала каждые 5-10 поколений, что тоже обеспечило длительный успех отбора. Рокицкий истолковал эту картину по Четверикову, через генотипическую среду:
«Первое наследственное изменение, действительно новое, вскрывает целый ряд других, фактически уже бывших, но прежде бесполезных для отбора».
Конечно, это было лишь толкование. He будем вступать в спор толкователей, это бессмысленно. Заметим лучше, что Рокицкий дал именно то понимание «творческой роли отбора», которое господствует в дарвинизме поныне: отбор является творческим фактором эволюции не потому, что изменяет изменчивость в нужную сторону, а потому, что изменений, «фактически уже бывших», достаточно для объяснения всей будущей эволюции. То есть дарвинизм вернулся в IV век, к верованию Григория Нисского.
Тем самым, вопрос о подлинно новом даже не ставился. Кроме того, все примеры “творческой роли отбора” относятся к акциденциям (побочным свойствам - п. 1-6**) и даже если их признать, эволюцию не объясняют. Отсюда и пошло то понимание дарвинизма, которое стало господствующим и которое критики вовсе не относят к эволюционным учениям. Наоборот, они называют СТЭ «смягченным фиксизмом», т.е. скрытым способом отрицания эволюции (подробнее см.: ЧЭ, с. 178-179) Вот почему в книгах по СТЭ так много разговоров про щетинки и совсем ничего - про саму эволюцию: сторонникам СТЭ просто нечего о ней сказать.