1969 -1975 гг.: заказник, закусочная, гостиница

Мои первые рыбные пруды на горе, о которых я ещё буду рассказывать, были высмеяны. Как вообще на горе можно построить рыбные пруды? Где он будет рыбу продавать? — было заботой людей.

Когда возникли мои вольеры с дикими животными и закусочная, соседи вновь начали покачивать головами, люди в деревне спрашивали: Кто полезет на эту гору?

Для других пересудов послужила следующая причина — я распродал весь крупнорогатый скот, чтобы высвободить время для спецкультур.

У нас шли большие строительные работы, дом наш на то время был без всяких удобств. Строители советовали мне не заниматься усовершенствованием дома, потому что фундамент был старым, а местами его вообще не было. Каменные стены метровой толщины имели трещины, но мне нравился этот дом, а не новые дома, что строились теперь по соседству, которые ни о чём не напоминали.

Под все стены был подведён фундамент и высушен по моей технологии. Так как в магазине не было подходящих вентиляционных труб для особенно массивных каменных стен, а прямые просверливания стен лишь частично выполняли функцию вентиляции, я решился на альтернативный метод: встроил в стены обожжённые глиняные трубы. Внешние стены были обиты сеткой и оштукатурены. Этот метод прекрасно оправдал себя, с тех пор дом стал сухим. Насколько утомительным стал этот ремонт, я заметил намного позже, в ходе строительства водопровода и центрального отопления. Когда слесарь отметил места для отверстий, всё выглядело безобидным, и только когда мы взялись за работу и разворотили стены, стало понятно, сколько ещё труда впереди.

В стенах были метровые камни, одни твёрдые, другие помягче, они с трудом вытаскивались или пробивались. Часто это приводило к опасности, что стена обрушится, поэтому её приходилось подпирать.

Недостатки старого дома дали о себе знать при ремонте пола, стен и потолков. Всё было косо, не в уровень, не имело прямых углов и было непосиль-

СТ\

-fc.

«Райский уголок Лунгау лежит в Рамингштайне» — статья из газеты о природном парке с вольерами для редких диких животных.

Альпийский дикий парк Рамингштайн.

Многие годы этот парк был основным источником дохода. Тогда в Краметерхофе нашли свою родину такие редкие животные, как медведь, рысь, альпийский горный козёл, альпийский сурок и филин. Вольеры были так хорошо сконструированы мной, что звери приносили много потомства.

Ш PROUST GEGEN DIE RUFERIEG UNG EINER 101 VERGNL'IGUNGSSTEUER FUR DEN WfLDPflRK PURCH DIE GEM- EINDE RRMfNGSTEIN, LffUT BESCHUISS УОМ 3.3. IS, SERE ICH MICH GEZWUNG- EN DRS GRSTHflUS RB SOFORT UNO FALLS ?S 1U KEINER RNDERUNG PER FEfNDSEUGEN HfflTUNG PER GEME1NDE KOMMT, IN WEITERER FOLGE flUGH PEN WfWPffRK ZU SCHLIESSEN.

DER BESITIER

5Ш HOLIER

В протест 10-процентному налогообложению Сельсоветом Рамингштайна (от 09.03.1979 г.) парк я вынужден закрыть, и закусочную тоже. Этой вывеской я информировал посетителей, почему парк закрылся.

ным трудом. Я часто сомневался, нужно ли было вообще затевать весь этот ремонт, к тому же, это выливалось в кучу затрат.

Теперь, оглядываясь назад, я очень рад тому, что сделал свой дом уютным, не сравнимым с современными домами. Дома, которые строились в 60-х годах, возводились по шаблону, имели плохую тепло- и звукоизоляцию, по-моему, они не так комфортны и непривлекательны. Я чувствую себя в своём отремонтированном старом крестьянском доме, как в сказочной стране.

Во время стройки я придумал приспособить большие комнаты под закусочную, а позже под гостиницу. Весь верхний этаж был обустроен под гостевые комнаты. И всё же я допустил одну ошибку с отоплением. При открытии гостиницы и парка с животными было столько людей, что у нас не хватало времени подбрасывать ежечасно дрова в печку, находящуюся в подвале, к тому же, лестница, ведущая в подвал, была длинной, а печка не такой хорошей. Позже, проконсультировавшись, я перешёл на отопление жидким газом. Заменил печь также и на кухне, что потребовало больших материальных затрат. Помню год, когда я за газ отдал 120 ООО шиллингов (8.721 евро). К тому же, появились проблемы у персонала кухни, они стали жаловаться на головную боль и жжение в глазах. Это заставило меня ещё раз перестроить всё отопление — газовый котёл, ёмкость для газа и всю газовую кухню, система стала теперь образцовой, но не пригодной для продажи. Частично я оплачивал переработку отходов. В других гостиницах нашего региона тоже стали переходить на газ; позже я понял газовые системы были большой ошибкой. Я вернулся к отоплению дровами, на кухне теперь стояла электроплита и печка; подогрев воды в доме и отопление с тех пор тоже комбинированные. Потрескивание дров зимой на кухне вновь создало атмосферу уюта. В доме была построена также большая кафельная печка, всё это создаёт прекрасный живой климат. Я рад, что вновь вернулся к использованию натурального материала для отопления.

То, что в 1972 году начиналось с закусочной, со временем расширялось — разведение грибов, садоводческая школа, спортивная ловля рыбы, парк диких зверей, гостиница. Бывало, гостям приходилось спать на сеновале в спальных мешках в ожидании свободной комнаты. Почти всегда дом был полон людей, поэтому внешние сооружения должны были быть соответствующими — парковочные места, скамейки, детская площадка, то есть то, что здесь, на крутом склоне, сделать сложнее, чем в долине. В сумме было завезено более тысячи грузовиков со стройматериалами.

В то время о личной жизни не было и речи, мы заразились так называемым трудоголизмом. С одной стороны, это было в радость — иметь такой большой наплыв людей, но, с другой стороны, не было времени для себя и семьи. День за днём, с раннего утра до поздней ночи была только работа, особенно напряжёнными были праздничные дни. И то, что моя жена родила на свет пятерых детей, когда мы должны были спать на чердаке, чтобы гости не спали на

сеновале... Без нянечки моя жена кормила всех гостей, при этом качая коляску, и управлялась по хозяйству. В то время, если кто-то из нас шёл, а не бежал, возникал вопрос: может быть, он заболел?

С сегодняшней точки зрения, мы подрывали своё здоровье, но тогда — это было так здорово: быть преуспевающими, считать вечером деньги, если вообще хватало на это времени.

Наш успех, конечно, не остался не замеченным для некоторых завистников из деревни. Политика Сельсовета тогда была сильно зависима от завсегдатаев трактира, а следствием стало — 10-процентное налогообложение (с оборота) со зрелищных и увеселительных предприятий. Дополнительно мне предписывались налоговые проверки (налога на напитки, налога на оборот, налога на зарплату и налога на доход).

В условиях разнообразия нашего предприятия и разносторонности источников дохода не всё досконально было учтено, и не каждая мелочь была по порядку внесена в кассовую книгу. При различных налоговых проверках были найдены такие маленькие недостачи, поэтому было решено сделать сумму оборота приблизительной, и, как следствие, я должен был выплатить налог почти 1 млн. шиллингов (73.000 евро), что, на мой взгляд, было чересчур завышенным. Я сразу же решил закрыть гостиницу.

Так как Сельсовет не шёл навстречу моим попыткам убрать этот 10-процентный налог, то я со временем закрыл и мой парк с вольерами диких животных. Закрытие закусочной и парка вызвало резкую реакцию общественности, ведь это было одно из излюбленных мест, известное далеко за пределами нашей округи. После закрытия парка Сельсовет сделал мне предложение, на основании моего заявления, о возвращении 10 процентов (вносимых моим предприятием за «увеселительные и зрелищные мероприятия») на финансирование моего предприятия. Но для меня — «поезд уже ушёл», основываясь на своём опыте, я не хотел иметь ничего общего с этим.

Теперь я мог более интенсивно заняться спецкультурами и разведением садов. У нас снова появилось больше времени. Парк с дикими животными с территорией примерно в 30 га я превратил в хозяйство по разведению горных козлов, серны, благородных оленей, лани и т. д.

Тогда в моём ведении было более 1.000 га охотничьих угодий. Вскоре мои спецкультуры, охотничьи угодья и хозяйство по разведению животных, а также гостиница стали приносить доход не меньший, чем закусочная и парк с дикими животными.