ВСТУПЛЕНИЕ в котором показана недостоверность современных знаний о движении и деятельности сердца и артерий

?

Кто задумается о движении, пульсе, о деятельности и пользе сердца и артерий, для того понадобится много труда, чтобы разыскать, что об этом написано было раньше, согласовать это с тем, что обычно думают, и разобрать таким образом, что при этом было высказано правильного, и, с другой стороны, путем вскрытий, опытов и тщательных наблюдений показать, что было в их мнениях ложного.

Почти все прежние анатомы, врачи, философы с Галеном р] принимают, что пульс и дыхание имеют одно и то же назначение и они различаются только в одном: первый покоится на животном, второе—на жизненном начале [*], в остальном они подобны как в отношении пользы, так и по роду движения. Поэтому они утверждают (как Иероним Фабриций Р] в своей недавно изданной книге о дыхании), что, вследствие недостаточности пульса сердца и артерий для вентиляции и охлаждения, природа приспособила вокруг сердца легкие. Из этого ясно, что наши предшественники, что бы они ни говорили о систоле и диастоле и о движении сердца и артерий, всегда относят это и к легким.

Но так как сердце по своему строению и движению отличается от лёгких, а артерии отличаются от груди, то

надо сделать вывод, что назначение и польза сердца и арте- рий иные, чем груди и легких. Если бы пульс имел то же назначение, что дыхание, и если бы артерии воспринимали (как вообще говорят) во время диастолы в свои полости воздух, а во время систолы через те же поры тела и кожи выделяли «копоть» и в промежутке между систолой и диастолой содержали' бы то воздух, то дух (spiritus), то копоть, что могли бы тогда ответить Галену, который в своей книге утверждает, что в артериях содержится только кровь и ничего больше? [4]. Ни жизненная сила, ни воздух, по опытам, описанным в той же книге Галена, в артериях не содержится. Если признать, что при диастоле артерии наполняются воздухом и при полном пульсе входит большее количество воздуха, тогда нужно будет согласиться с тем, что если пульс велик и тело при этом погружено в водяную ванну или в ванну из масла, то неизбежно пульс тотчас же должен сделаться или меньшим или более медленным, так как довольно трудно, или даже совсем невозможно, чтобы воздух вошел через жидкость в артерии.

и отдают воздух подобно легким при дыхании, почему же это не происходит при поранении артерий? Известно, что при разрезе трахеи воздух входит и выходит в двух противоположных направлениях. Точно так же очевидно, что при разрезе артерии кровь тотчас же с силой выталкивается, а воздух не входит и не выходит из. артерии. Если, по учению древних, пульс артерий охлаждает и проветривает части тела, как легкие это делают с сердцем, то как же они говорят, что артерии, наполненные воздухом, разносят из сердца в отдельные части тела кровь, в изобилии содержащую дух, который согревает и как бы восполняет их утраты? Почему же при перевязке артерий части тела немеют, охлаждаются, выглядят бледными и бесцветными и перестают питаться (что, по учению Галена, происходит оттого, что они лишены теплоты, которая притекала сверху из сердца)? Отсюда вытекает, что артерии скорее подвозят частям тела теплоту, чем охлаждают и проветривают их. К тому же каким образом возможно одновременно привлекать дух из сердца и охлаждение снаружи? Кроме того, некоторые, с одной стороны, уверяют, что артерии, легкие и сердце функционируют одинаковым образом, но только сердце является местом возникновения жизненного духа; с другой стороны, они отрицают, что легкие, как думает Колумб [5], производят и сохраняют жизненный дух.

рию в двух местах,—говорит он, — и между лигатурами разрезать, то найдешь, что между лигатурами содержится только кровь. Таким образом он доказывает, что артерии содержат только кровь. Поэтому и нам дозволено подобным образом заключить, что и в перевязанных и вскрытых венах содержится та же кровь, что и в артериях. (В этом я много раз убеждался на трупах людей и животных). Чтобы выйти из этого затруднения, некоторые утверждают, что кровь насыщена жизненным духом, и тем самым молчаливо принимают, что функция артерий заключается в том, чтобы разносить кровь по всему телу, и что артерии наполнены кровью, ибо кровь, насыщенная духом, все же кровь. А что венозная кровь насыщена духом — этого никто не отрицает. Если признать, что кровь артерии насыщена большим количеством жизненного духа, то нужно думать, что этот дух от крови так же неотделим, как и жизненный дух крови в венах, и что кровь и жизненный дух вместе образуют одно тело (как сыворотка и масло в молоке или теплота в теплой воде). Это тепло, которым наполнены артерии, распределяющие его по всему организму, и есть не что иное как кровь. Если говорят, что содержащаяся в артериях кровь втягивается из сердца посредством диастолы артерии [7], тогда очевидно, что артерии посредством расширения наполняются этой кровью, но не окружающим воздухом, как утверждали прежде. Но если говорят, что они также наполняются воздухом из окружающего пространства, в'таком случае каким образом и когда они получают кровь из сердца? Если бы это происходило во время систолы, то оказалось бы, что артерии наполняются в то время, когда они сокращаются, или что они наполняются, но не расширяются, не растягиваются.

так же, как одновременно происходит систола. Как могут два так тесно соединенных тела одновременно расширяться один от другого, что-то при этом притягивая? Или если они одновременно сокращаются, то как могут они при этом один от другого что-нибудь получить? Кроме того, повиди- мому, невозможно, чтобы какое-нибудь тело втягивало в себя нечто и при этом расширялось, если оно не губчатого строения и не было перед тем сжато извне. Трудно себе представить, чтобы что-либо подобное могло происходить в артериях. Артерии расширяются при наполнении подобно бурдюкам, но не подобно кузнечным мехам, которые наполняются вследствие расширения. Я думаю, что это легко и просто доказать. Однако в книге Галена под заглавием «Кровь содержится в артериях» описывается эксперимент, доказывающий противное. Опыт его следующий: Гален разрезает обнаженную артерию в длину, вкладывает туда камы- шевую или пустую трубочку так, чтобы кровь через нее не могла вытекать, и пока дело обстоит так — рана закрыта и артерия пульсирует. Но как только вокруг артерии и трубочки стягивают нитку и завязывают ее, причем стенка артерии плотно прижимается к трубочке, тотчас часть артерии по ту сторону узла больше не пульсирует. Я сам повторял этот опыт Галена и думаю, что на живом животном при бурном выделении крови из артерии едва ли можно было правильно сделать этот опыт. Для меня нет сомнения, что кровь через отверстие трубочки должна протекать дальше. Гален посредством этого опыта доказывает, что сила пульса проходит от сердца по стенке артерии и что благодаря этой силе пульса артерии во время расширения наполняются подобно кузнечным мехам, а не растягиваются подобно бурдюкам при их наполнении. При рассечении артерии также, как и при ранении, мы наблюдаем противоположное: кровь льется из артерии большими толчками то ближе, то дальше, попеременно.

Из этого ясно вытекает, что артерия растягивается вследствие напора крови, так как она, сама растягиваясь, не могла бы выбросить с такой силой кровь, а скорей должна была бы насосать воздух через рану, как понимали обычно деятельность артерий. Толщина стенок артерий также говорит против того, что сила пульса проходит от сердца по стенкам артерий. У некоторых животных артерии совсем не отличаются от вен. В конечностях человека и вообще в мелких разветвлениях артерий (как, например, в мозгу) никто не мог бы отличить по толщине стенок артерию от вены, потому что они имеют совершенно одинаковую оболочку. Кроме того, при аневризме от ранения или от растяжения наблюдается такая же пульсация, как и в нормальных арте-. риях, хотя аневризма и не имеет нормальной оболочки артерий. Это подтверждает великий ученый Риолан в 7-й книге [8]. Никто не должен думать, что деятельность пульса и дыхания одно и то же потому только, что пульс и дыхание учащаются одновременно, как, например, это происходит во время бега, гнева, при купании или по другим причинам, вызывающим нагревание. (Об этом говорит Гален). Этому обстоятельству противоречит не только опыт (Гален старается это привести в согласие), когда пульс вследствие чрезмерного наполнения увеличивается, а дыхание становится уменьшенным, но и то обстоятельство, что у детей наблюдается частый пульс, в то время как дыхание редко; то же наблюдается при страхе, заботах и при некоторых лихорадках. Вот какое противоречие возникает при указанных взглядах. С неменьшими трудностями разрешается, может быть, и то, что утверждают о цели сердечного пульса, и то, что связано с деятельностью сердца. Утверждают, что сердце есть источник и место возникновения жизненного духа, посредством которого оно отдельным частям дает жизнь, но при этом отрицают, что правый желудочек образует дух, ибо он предназначен только для питания легких.

ство, что у рыб и у всех животных, не имеющих легких, нет и правого желудочка. Таким образом, правый желудочек как бы существует ради легких. Почему же тогда устройство обоих желудочков почти одинаково, строение мускулов, клапанов, сосудов, предсердий в обеих половинах сердца то же самое? При вскрытии оказывается, что они наполнены одинаково свертывающейся и темнеющей кровью. Почему в таком случае мы должны принять, что они предназначены для разных функций, хотя их деятельность в воспроизведении пульса одна и та же? Если трехстворчатые клапаны при входе в правый желудочек препятствуют возвращению крови в полую вену [9], и если полулунные клапаны в устье артериальной вены [10] созданы для того, чтобы помешать возвращению крови, почему же мы должны отрицать, что для левого желудочка подобное образование служит для другой цели? И так как они вообще по величине, форме, положению' почти одинаковы, то почему в левом желудочке они служат препятствием для выхода и возврата жизненного духа,, а в правом — крови? Один и тот же орган не может быть одинаково хорошо приспособлен для задержки крови и жизненного духа. Артериальная вена и венозная артерия [10] одинаковы, по величине, почему же одна должна служить для домашнего употребления, а именно для питания легких, а другая для общественной службы всему организму? Как можно поверить (это заметил еще Реальд Колумб), что для питания легких требуется такое большое количество крови? Ибо артериальная вена больше обоих разветвлений бедреной вены. Я спрашиваю — почему же требуется пульс правого1 желудочка, если легкие находятся так близко и имеют сосуд такой широкий и кроме того они сами находятся в непрерывном движении? Какая причина заставляет природу из-за питания легких создать второй желудочек?

Если говорят, что левый желудочек притягивает вещество из легкого и из правой половины сердца, чтобы образовать дух и чтобы наделить аорту вместе с духом кровью, ,а отсюда послать копоть обратно через венозную артерию в легкое и опять дух в аорту, то отчего существует такое разделение и каким образом и дух и копоть странствуют туда и сюда, не смешиваясь? Если трехстворчатые митральные клапаны не мешают выступу копоти в легкое, то как они помешают возврату воздуха из аорты после диастолы сердца и как будут задерживать полулунообразные клапаны возврат духа (в последующей диастоле сердца) из аорты, !И как вообще можно сказать, что кровь вместе с жизненным духом распределяется посредством венозной артерии из левого желудочка в легкие без того, чтобы трехстворчатые клапаны этому помешали? А ведь утверждали, что воздух входит через тот же самый сосуд из легкого в левый желудочек и будто те же самые трехстворчатые клапаны должны быть помехой возврату его. Помилуй бог! Каким же обра- -зом помешают трехстворчатые клапаны возврату воздуха и не помешают выступлению крови?

Далее указывают, что артериальная вена, большой и емкий сосуд с толстой оболочкой, подобной оболочке артерии, назначена только для питания одной части (именно для питания легких); почему в таком случае принимают, что почти такой же величины венозная артерия, с ее мягкой оболочкой, подобной оболочке вены, назначена для питания многих частей? Хотя при этом предполагают, что воздух из легких по ней проникает в левый желудочек; подобно этому утверждают, что из сердца копоть возвращается в легкие, также предполагают, что насыщенная жизненным духом кровь из сердца идет в легкие, чтобы их освежить.

Каким же образом через один и тот же сосуд проходят копоть из сердца и воздух к сердцу? Подобного явления .в природе не наблюдалось, чтобы один и тот же сосуд был .предназначен для разных целей.

Если утверждают, что копоть и воздух движутся по одному и тому же пути туда и сюда, как через дыхательное горло, то почему же при разрезе венозной артерии никто не находил ни воздуха, ни копоти? Каким же образом происходит то, что мы в венозной артерии видим всегда плотную кровь, а 'не воздух, тогда как в легких всегда наблюдается оставшийся воздух?

Если бы кто-нибудь повторил опыт Галена и, разрезав дыхательное горло у живой собаки, наполнил при помощи меха легкие воздухом, а затем перевязал дыхательное горло, то при вскрытии грудной полости он нашел бы в легких большое количество воздуха, заполняющее легкое до самых его поверхностных слоев. Ничего подобного не оказалось бы ни в венозной артерии, ни в левом желудочке. Если бы у собаки сердце притягивало воздух из легкого или легкие отдавали воздух, то тем более это происходило бы во время вышеописанного опыта.

Кто может сомневаться в том, что при раздувании легких у трупа воздух прошел бы в сердце, если бы существовал такой проход? Венозной артерии приписывали такое большое значение в проведении воздуха из легких в сердце, что Иероним Фабриций утверждал, что легкие ради этого сосуда и созданы и что этот сосуд есть главная часть легких.

Но я возражу на это так: если венозная артерия назначена для проведения воздуха, зачем же она построена, как вена? Природа для отправления этой функции скорее нуждалась бы в кольцеобразных трубках наподобие бронхиальных разветвлений, чтобы эти трубки были постоянно расширены, не могли спадаться и оставались свободными от крови, чтобы никакая жидкость не препятствовала прохождению воздуха, как это бывает при заболеваниях легких; когда бронхиальные разветвления закрыты слизью.

Еще’менее правдоподобен тот взгляд, который утверждает, что для возникновения жизненного духа необходимо двоякое вещество (воздушное и кровяное) и что кровь просачи

вается через невидимые поры сердечной перегородки из правого желудочка в левый, а воздух через большой сосуд, венозную артерию, притягивается из легких, для чего имеется в сердечной перегородке несколько отверстий. Клянусь, что нет никаких отверстий и нельзя их указать. Кроме того, сердечная перегородка плотнее, чем какая-либо другая часть тела, за исключением костей и нервов. Но если бы и существовали отверстия, то каким образом было бы возможно при одновременном сокращении правого и левого желудочка просачивание чего-нибудь из одной полости в другую? Почему бы тогда мне не думать, что скорее правый желудочек притягивает в себя жизненный дух из левого, чем левый — кровь из правого через те же самые отверстия? Действительно странно предполагать, что кровь притягивается через слепые, невидимые отверстия, тогда как воздух проходит через открытый путь. Для чего же прибегать к указанию пути для крови в левый желудочек через невидимые и неизвестные поры, если имеется открытый путь через венозную артерию. Что касается меня, то мне странно, зачем создают дорогу через твердую, толстую, крепкую сердечную перегородку, а не через открытый венозный сосуд и через рыхлую, губчатую массу легкого. Кроме того, если бы кровь могла протекать через перегородку или могла всасываться, для чего тогда нужны были бы венозная артерия и вена с их разветвлениями, предназначенными для питания перегородки? Особенно достойно внимания следующее: если природа уже у зародыша (где все рыхло, мягко) принуждена была проводить кровь через овальное отверстие в левый желудочек из полой вены в венозную артерию, то каким образом могла бы проходить кровь у взрослого через сердечную перегородку, которая с годами делается более плотной?

Андрей Лауренций [и] (книга 9-я, глава 11-я, вопрос 12-ii), основываясь на авторитете [†] Галена (в книге о локализации

болезней) и на опыте Голлерия [32], утверждает, что у страдающих эмпиэмой впитанные из грудной полости в венозную артерию гной и слизь могут выделяться через левый желудочек и через артерии мочой и испражнениями. Он приводит в подтверждение даже случай какого-то меланхолика, который при выделении мутной пахучей мочи избавлялся от припадков и от потери сознания. После смерти этого больного при вскрытии у него была найдена в левом желудочке и в грудной полости жидкость, подобная той, которую он выделял при жизни в моче. В мочевом пузыре и в почках такой жидкости не оказалось. Голлерий гордится тем, что правильно, по его мнению, поставил диагноз.

Но я немало удивляюсь, как мог Голлерий говорить, что инородная жидкость может выделяться этим путем, я в то же время не мог или не хотел согласиться, что этим путем проходит кровь из легких в левый желудочек.

Итак, из этих рассуждений ясно, что сказанное нашими предшественниками о движении и назначении сердца и артерий или неправильно, или туманно, или кажется невозможным тому, кто немного больше и внимательней подумал об этом. Поэтому полезно пристальней заняться этим делом и посредством наблюдений над сердцем и артериями не трлько человека, но также и разнообразных животных и посредством частых вивисекций и многих вскрытий найти истину.