1-6 После Сократа

«дать начало племени птиц пришлось мужам незлобивым, однако легкомысленным, а именно таким, которые любили умствовать о том, что находится над землей, но в простоте душевной полагали, будто наивысшая достоверность в таких вопросах принадлежит зрению» (а не размышлению). «А вот племя сухопутных животных произошло из тех, кто был вовсе чужд философии». Еще более глупые обратились в пресмыкающихся, а совсем тупые - в водных животных. Так и повелось, что живые существа «перерождаются друг в друга, меняя облик по мере убывания или возрастания своего ума или глупости».

Ирония этой аллегории вроде бы очевидна, и она не касалась бы нашей (биологической) темы, если бы не два обстоятельства. Во-первых, Платон повторяет Анаксимандра полным отсутствием идей экологии (растения даже не упоминаются), чем уступает Библии, где растения созданы в пищу животным. А во-вторых, размышляя о возможности превращения одних существ в другие, Платон дал (в диалоге «Государство») печально знаменитое предложение - идеальное государство должно вывести породу идеальных людей путем отбора. Предложению суждена была долгая жизнь Никому не удалось улучшить людей, но замучали многих (см. далее о евгенике).

До идеи постепенного усложнения организмов никто в древности не додумался. Платон, подробно описав создание мира, всюду говорил об однократных актах творения или переделки; после них шло лишь повторение

и ухудшение (деградация).

“взирая на какой первообраз работал тот, кто его устроял, - на... неизменный или на имевший возникновение? Если космос прекрасен, а его демиург благ, ясно, что он взирал на вечное. ... Возникши таким, космос был создан по тождественному и неизменному [образцу], постижимому с помощью рассудка и разума” (Тимей, 29а).

Тут сформулирован главный пункт философии Платона - признание неизменного мира идей, с которого Демиург лишь считывал вечные истины мироздания. Это по сути то же самое, что соломонова «Мудрость», бывшая при творении “художницею" мира (п. 1-3*). Есть и новшество: люди способны и обязаны познавать мир идей.

Всякая ли вещь имеет идею? В диалоге «Парменид» на вопрос, есть ли идеи у всякого сора и грязи, платоновский Сократ с некоторым колебанием отвечает: «Вовсе нет, я полагаю, что такие вещи только таковы, какими мы их видим. Предположить для них существование идеи было бы слишком странно» (Парменид, 130 Cd). Вернемся к этому в п. 6-15*.

Как и в Библии, у Платона женщины произошли от мужчин. Это против более ранних религий, где мужчина и женщина сотворены одновременно, но вполне соответствует эпохе зрелой Античности, когда завершился процесс изгнания женщин из общественной жизни. Есть и важное новшество: женщина происходит от мужчины не материально (из ребра), а духовно - путем переселения души, недостойной снова жить в мужском облике.

После Платона пришло понимание того, что из эволюции земных толщ эволюция организмов сама по себе не следует. Например, великий Аристотель (середина -IV века), воспитанник философской школы Платона и крупнейший ученый-энцикпопедист древности, эволюцию земных толщ признавал, а организмов - нет.

Зато именно Аристотель впервые задумался о том, как связаны причина и следствие, и поныне мы пользуемся его пониманием причинности.

Аристотель привёл примеры, вот самый простой: дом сделан из камня и дерева - вот его материальная причина; мастер-строитель придал материалу форму дома - эта форма есть его сущность, или формальная причина; деятельность строителей - его действующая (движущая) причина; а назначение дома - его целевая причина. Однако в разных сочинениях Аристотель понимал 4 причины различно, и нам надо изложить то понимание, ко

торое нам понадобится далее.

Легко видеть, что причины делятся у Аристотеля на две группы - первая и третья предметны, а вторая и четвертая понятийны. Предметные причины просты и наглядны, тогда как понятийные вызывают массу вопросов и порождают споры. Прежде всего, чем замысел (форма, сущность) отличается от цели (назначения)? Вопрос труден и неоднозначен, так что здесь замечу лишь, что дом проектирует архитектор, не обязательно знающий его будущее назначение, а цель определяет владелец, не обязанный понимать в строительстве.

Далее, почему цель отнесена к причинам? Ведь обычно мы противополагаем причину и цель. Тут надо понимать мировоззрение Аристотеля - для него всё в мире осмысленно, ничего без цели не бывает, а значит, цель так же служит причиной, как и форма. Однако форма всегда принадлежит самому предмету, тогда как цель может быть и вне предмета (назначение дома определяет заказчик). Человек может ставить себе цель, а Бог ставит ее себе всегда сам. «Бог есть деятельность» (Метафизика, 1072 b 27).

Что касается организмов, то Аристотель видел всего две причины их появления и существования: материальную и осуществляющую. Осуществление (энтелехия) являет собой самую важную и трудную часть его учения о причинах: она может выступать и как форма (самка, по Аристотелю, дает для потомства материю, а самец - форму), и как действие (душа строит для себя тело в ходе развития зародыша и ребенка), и как назначение (тело существует ради души).

Аристотель не был первым, кто исследовал животных (назову хотя бы Алкмеона и Демокрита), но именно он известен как «отец зоологии», поскольку его труды по зоологии - древнейшие, какие до нас дошли. Его «Возникновение животных» - первая книга по эмбриологии, а «О частях животных» - первая по сравнительной анатомии. Он выявил крупные группы животных (звери, птицы, рыбы и т.д.) и выстроил их в ряд, от самых сложных к самым простым (первый вариант лестницы существ). В отличие от нас, он не видел в этом свидетельств эволюции.

Наиболее известен его трактат «Исследование животных». Это название чаще переводят как «История животных», что неверно: никакой истории там нет, а есть описание всех известных ему видов животных (около 500); у греков слово хисториа означало как раз «исследование». Здесь много данных об изменчивости животных, в том числе и диковинной. Так, дано описание козла, дававшего молоко, свиньи, имевшей по одному копыту на ноге и т.п. А в труде «О возникновении животных» Аристотель привел пример, объяснить который непросто и нам - о женщине, жившей с эфиопом: «He дочь ее, а сын ее дочери родился эфиопом», т.е. темнокожим. (Ныне такие факты объясняют, не очень убедительно, либо плазматической наследст

венностью, либо активацией молчавшего гена.)