15. Инстинкт и коэволюция. Где мыслящий субъект?

Метерлинк, признавая поведение насекомых почти нацело инстинктивным, сделал исключение для общественных насекомых. У них

«строгий порядок непрестанно приводил бы к неразрешимым и гибельным конфликтам...

Приведя примеры бессмысленной работы инстинктов, он заключил:

«Мы обнаруживаем внутри себя те же чередующиеся примеры разумности и глупости... Лихорадка... - всего лишь защитная реакция нашего организма, состоящая из тысячи изобретательных и сложных видов помощи. Прежде чем мы нашли способ нейтрализовать или регулировать ее избыток, обычно она уносила жизнь пациента быстрее болезни, в которой боролась» [Метерлинк, с. 385-386].

Словом, для него мышление, инстинкт и работа органов (и клеток) являли собой три стороны одного сознательного процесса.

Очень странно умение паразитов управлять поведением своих “хозяев” (жертв). В 1961-1962 годах в Германии и Англии появились сообщения, что

личинки паразитических плоских червей заставляют зараженных ими насекомых (муравьев и мух) вести себя так, чтобы их съели те животные, внутри которых личинки могут развиться во взрослые особи. Вскоре из других стран подтвердили, что это правда. Так, личинка ланцетовидного сосальщика Dicrocoelium Iancetatum1 попав в муравья, мигрирует в его подглоточный ганглий, после чего эти муравьи

«вползают на растения, окружающие муравейник... прикрепляются челюстями на верхушке растений... и переходят в состояние оцепенения... По мере понижения температуры количество оцепеневших муравьев постепенно увеличивается, достигая максимума к закату солнца» (Анохин И.А. Il Доклады АН СССР, 1966, т. 166, № 3).

Такие муравьи часто поедаются пасущимся скотом, который иначе почти не имеет шансов проглотить муравья.

Ученый мир этому не верил, что и понятно: разве можно признать, что сложный поведенческий акт (миграцию в определенный орган жертвы) осуществляет примитивнейший объект - даже не плоский червь, а его еще гораздо проще устроенная личинка? Ho затем паразитолог Симона Эллюи (Франция) назвала около 20 таких примеров. Сама она ставила опыты с рачком-бокоплавом Gammarus Iacustris, который вел себя не менее загадочно: зараженный личинкой скребня Polymorphus marilis, он менял отношение к свету - вместо темных, выбирал светлые места и быстро поедался водными птицами. Эллюи назвала такое поведение сумасшествием (la tete a I’envers - буквально: голова наизнанку), а свою статью озаглавила:

«Манипуляция поведением промежуточного хозяина» (Helluy S. Un mode de favorisation de la transmission parasitaire: la manipulation du comportement de l’hote intermediare // Revue d’Ecologie, 1983, v. 38, № 2).

Конечно, можно сказать, что преиеде паразит использовал разных “хозяев" (тогда его странствия не выглядели столь удивительно), и назвать дальнейшее сужение его экологической базы рутинизацией (о ней см. п. 4-17*). Так сделано в книге [Чайковский, 1990, с. 123], но этим объяснено лишь завершение загадочного процесса. А его становление (выбор паразитом стратегии) требует иного подхода.

Вот пример, где рутинизацией не объяснить ничего: мелкие бродячие (не строящие ловчих сетей) пауки рода Tidarren интересны тем, что

“у взрослых самцов не два, как положено, а только один пальпус (копулятив- ный орган). Дело в том, что перед заключительной линькой паук, прежде чем стать взрослым, ампутирует [себе] один из пальпусов” (Михайлов КГ. Кастрация и половой каннибализм у пауков // Природа, 2002, № 5, с. 81).

Второй пальпус отламывается в ходе копуляции, за счет согласованных действий самца и самки, и продолжает ритмичные движения, пока паучиха съедает кастрированного самца.

Фантастика? Да, но не больше, чем всё остальное. Разве эксплуатация одноклеточными иммунитета высшего животного (п.

примеры целостности, перечисленные в конце п. 6-13**? А термиты, обламывающие себе крылья, чтобы быть съеденными (п. 6-14**)?

Мне видится перспективным построение ряда из примеров, сходных по типу своей непонятности. Паразит, управляющий иммунитетом жертвы или поведением жертвы, сходны в том, что оба становятся в один ряд с десятками иных примеров, которые никогда не попадают в учебники. А параллель иммунитетов растений и теплокровных (п. 6-5**) поразительно схожа с параллелью эффекта группы у растений и у животных (п. 4-15). Такой параллелизм параллелей для диасети достаточно обычен.

Сложнее с оторванным копулирующим органом: хотя параллель с другими оторванными, но работающими органами найти можно[23], но единичная параллель - еще не ряд. Проводя единичные параллели, можно доказать всё что угодно. (На это указывает системолог Ю.А. Урманцев, многого добившийся анализом параллельных рядов. Литературу см.: ЧЭ, с. 278.)

В таких случаях надо искать новые параллели, чтобы составить ряд. И он есть: фороциты (клетки-переносчики) губок, кишечнополостных и иных низших животных доставляют спермин к яйцеклеткам, зародыши — к местам питания и многое другое [Александров, с. 32-41].

Самую удивительную параллель с пауками рода Tidarren являют головоногие рода Argonauta: и тут и там самка съедает отслужившего самца в то время, когда его оторвавшийся половой орган (у головоногих это изменённая рука) активно выполняет свою работу [Несис, с. 172].

Обще в этих примерах то, что изощренное поведение проявляют не только “безголовые” пауки, но личинки и даже клетки, явно не имеющие ничего вроде мозга. Поэтому причину приходится искать в чем-то неизвестном. Где именно? Обычная бездумная ссылка на отбор ничего тут не дает даже с позиции дарвинизма, поскольку сперва надо понять, какой механизм обеспечивает данное поведение в данном поколении, тогда как отбор привлекают для объяснения хода событий в череде поколений.

Мозг гусеницы слишком примитивен, а у руки аргонавта или у личинки сосальщика его нет вовсе.

“концепция постоянства структуры, организации и экспрессии бактериальной хромосомы претерпела существенные изменения... адаптационные процессы у бактерий связаны с непрерывной реорганизацией генетических систем” (Момыналиев KT., Говорун В.М. //Генетика, 2001, № 9, с. 1176).

Эволюция смыкается с поведением особи, и естественно вспомнить всем известные загадки: например, многие камбалы, будучи положены на шахматную доску нижней стороной тела, изображают ее на своей верхней стороне. Всё что можно сказать - это тоже эпигностика (п. 5-15), как и редактирование РНК (п. 5-6), и иммуногенез, которые, по Ерне, являются актами внутриклеточного мышления. О таком мышлении пишет и цитолог Г. Альбрехт-Бюлер (Albrecht-Bueler G. H PNAS, 1992, vol. 89, р. 8288-8292; он же Il Cell Motility and the Cytoskeleton, 1998, vol. 40, p. 183-192). Если замысел записан внутри особи, то налицо инстинкт - явление, никого не удивляющее, но тоже по сути загадочное (особенно в отношении бактерий). А может быть замысел записан вне особи? Тогда генетическая система особи играет роль приемника внешних приказов.

Данный вариант наиболее фантастичен, но он и наиболее перспективен, поскольку открывает возможность понимания поведения, полезного не самому объекту (он при этом обычно гибнет), а системе, в которую он входит. Вполне естественна аналогия: нас ведь не удивляет, что клетки, ответственные за иммунитет, совершают сложные действия и жертвуют собой на благо организма, частью которого являются. До сих пор для явлений данного круга ни одна теория эволюции не предложила ничего, если не считать идею “группового отбора”, которая рассыпается даже с позиции дарвинизма при попытке оценки потребного времени и числа особей.

Сюда же стоит отнести и загадочную ориентацию животных по светилам. Пусть о ее механизмах и спорят, но нельзя отрицать, что

«штурманское искусство членистоногих по своей сложности нисколько не уступает “навигационным расчетам” перелетных птиц» (Мазохин-Поршня-ков Г.А. Астрономическая ориентация членистоногих // ЭнО, 1961, № 4).

Об эволюционном значении проблемы звёздной ориентации птиц см. [Чайковский, 1983]. Сходство проблематики в том, что источник разумного поведения и тут и там ищут в мозгу животного, тогда как сходно ведут себя и субъекты, мозга не имеющие.

Американский нейробиолог Роберт Сапольски взялся подвести итог. К примерам вроде приведенных выше, он добавил неожиданные, хотя и всем известные: вирус гриппа заставляет больного чихать и тем самым распространять паразита, а вирус бешенства с той же целью заставляет своего “хозяина” (жертву) кусаться. Ни о каком поведении вируса говорить невозможно, а итог тот же. В чем же дело? Сапольски склонен видеть изъян в самой нашей картине мира (о ней шла речь в п. 5-16):

«В сознании многих из нас глубоко укоренилось представление о “направленном” и “прогрессивном” характере эволюции: беспозвоночные животные

примитивнее позвоночных, млекопитающие - самые совершенные позвоночные, приматы — наиболее продвинутые млекопитающие. Что бы ни бубнил я на своих лекциях, на эту удочку попались некоторые из моих лучших студентов... Итак, помните: нас окружают существа, способные управлять работой головного мозга. Микроскопические... организмы, обладающие большей мощью и властью, чем диктаторы и даже нейробиологи» (Сапольски Р. Тараканы в голове // ВМН, 2003, № 6, с. 67).

Он лишь повторил Метерлинка, и нам надо думать дальше самим.

Некую трудность являет “разумный” вирус: он не может действовать, разносится пассивно, а итог разумен. Может быть, не надо искать смысла в активности клеток? Нет, надо: они делают то, чего вирус не может.

Так, Вильгельм Хоорст и Гернот Грэфе (ФРГ) выяснили, что первая личинка сосальщика, попавшая в брюшную полость муравья, всегда направляется в его подглоточный ганглий и там гибнет (изредка так делают две личинки), а остальные остаются в брюшной полости и могут оставить потомство (Hohorst W., Graefe G.

Непонятностей очень много, но напомню простой факт: акт мышления нам тоже непонятен, однако его никто не отрицает. Считается, что это понимание и ненужно для познания эволюции «низших», поскольку они не мыслят, но ведь «низшие» оказались не столько низшими, сколько в иную сторону развитыми. Как и мы, они реализуют замыслы, и для уяснения эволюции надо сперва понять, как и чем мы сами думаем. Однако до этого очень далеко, а эволюцию надо как-то понимать уже сейчас.

Мне видятся три пути: либо возможно мышление на внутриклеточном уровне (нечто вроде редактирования РНК), либо мыслит субъект, находящийся вне этих объектов (Гея или нечто более общее), либо здесь имеет место не мышление, а более общее явление - соответствие объекта системе по Богданову (п. 6-12).