Генетические основы видообразования

Главное отличие книг «Зоологический вид и эволюция» и «Популяция, виды и эволюция» от «Систематики и происхождения видов» заключается в подробном рассмотрении генетических основ видообразования.

Сам Майр не раз признавал, что в момент написания «Систематики и происхождения видов» его знания в области генетики были весьма незначительны. Ho после того, как Добржанский начал работать в Колумбийском университете, контакты Майра с генетиками стали постоянными. Они оба интересовались изолирующими механизмами, понимая, что генетически детерминируемое поведение у многих животных играет важную роль в их становлении. Майру было хорошо известно, как в искусственных условиях нередко легко идет гибридизация у птиц симпатрических видов, никогда не скрещивающихся между собой в природе. Для объяснения этого феномена ему необходимо было провести эксперименты в лабораторных условиях, которые было технически нелегко осуществить, имея в качестве объекта исследований птиц. Он с радостью принял приглашение Добржанского использовать для этой цели вместо птиц близкородственные виды дрозофил и в короткое время стал настоящим дрозофилистом. В первых экспериментах на дрозофилах Майр занимался изучением тех аспектов их поведения, которые позднее были названы «опознанием видов» (the recognition aspect of species) (Mayr, 1950).

По предложению Добржанского основная работа выполнялась в Колд-Спринг-Харборе под Нью-Йорком, где в 1943-1952 гг. Майр работал каждое лето. Там он познакомился и установил тесные контакты, а нередко и дружбу, с ведущими американскими генетиками (С. Райтом, Б. Уоллесом, М. Уайтом и др.), а также с иностранными учеными, включая будущих лауреатов Нобелевской премии М. Дельбрюка, В. МакКлинтона, С.Э. Лурия, А. Львова, Ж. Моно, Дж. Уотсона и др. Это позволило ему не только быть в курсе главных событий в области генетики, но и получать информацию из первых рук. Столь тесные контакты музейного орнитолога с создателями современной генетики и молекулярной биологии до сих пор кажутся загадочными для многих историков биологии. Включению Майра в изучение молекулярно-генетических основ эволюции способствовала удивительно доброжелательная обстановка в лаборатории генетики в Колд-Спринг-Харборе, которую долгое время возглавлял ученик Т. Моргана М. Демерец. Работая в таких условиях, Майр преодолел трудности в трактовке генетических факторов эволюции, сказавшиеся в его ранних эволюционных публикациях. Тогда он, с одной стороны, уже не воспринимал концепцию слитной наследственности, а с другой стороны, его не устраивал строго атомистически-редукционистский подход в математических моделях в популяционной генетике, в которых исчезал целостный индивид как главный объект действия отбора. Как всякий натуралист, Майр полагал, что чистый редукционизм не способен объяснить целостность организма и единство эволюционных преобразований на всех уровнях организации живого. К концу 1940-1950-х гг. к подобным выводам пришел Добржанский и некоторые его ученики. Эксперименты К. Мазера (Mather, их подтверждали.

Лидером нового холистического подхода к генотипу и генофонду стал эмигрант из России И.М. Лернер (Lerner, 1954, 1958), выдвинувший концепцию генетического гомеостаза, продемонстрировав важность неаддитивного действия генов в эволюции. Как вспоминал Майр, большое влияние на него оказали также труды Б.

Хронологически это совпало с переходом Майра в Гарвардский университет, открывшим ему дорогу в Национальную академию наук США (1954), а также с расшифровкой структуры ДНК Дж. Уотсоном и Ф. Криком в 1953 г.. Эти, на первый взгляд, не связанные друг с другом события оказали прямое влияние на его дальнейшее творчество. С одной стороны, избрание Майра в самую престижную академию США означало официальное его признание одним из главных лидеров СТЭ, а с другой стороны, ему, как ее лидеру, в начавшийся век молекулярной биологии пришлось защищать право эволюционной теории на существование, доказывая обществу необходимость сохранить традиционные отрасли естественной истории. Для успеха в этой борьбе, связанной с жесткой конкуренцией в биологическом сообществе за финансово-материальные и людские ресурсы, необходимо было в максимальной степени учитывать новейшие открытия в молекулярной генетике, объединяя их с опытом натуралиста и систематика.

Книги «Зоологический вид и эволюция» (1963) и «Популяции, виды и эволюция» (1970) свидетельствуют о том, как далеко продвинулся Майр в понимании генетических основ эволюции, которым в начале 1940-х гг. уделил всего несколько десятков строк. Помимо специальных глав «Популяция, ее изменчивость и генетика», «Факторы, понижающие наследственную изменчивость популяции», «Накопление и защита наследственной изменчивости», «Единство генотипа». «Генетика видообразования», занимавших, по крайней мере, треть объема каждой из книг и всецело посвященных генетическим факторам, генетика в той или иной степени вкраплена во все другие разделы книг, ставших вершиной в творчестве Майра как биолога-эволюциониста и апогеем в развитии СТЭ.