1-15. Морфология и законы эволюции

Законы морфологии хорошо видны там, где они нарушаются, - нарушения сами по себе закономерны. Белый негр, урод среди негров, реализовал ряд свойств, обычных у европеоидов. Имея совсем немного подобных примеров (тут ему могла бы помочь всеми забытая книга Хэйла), Мопертюи нащупал общее правило, которое морфология XX века сформулировала так: признак, являющийся уродством у данного таксона (считая расу тоже таксоном), почти всегда присутствует в качестве нормы у какого-то другого таксона (правило Кренке - см. далее, п. 4-11).
Чем тяжелее уродство, тем у более далекого вида оно может явиться нормой. Вот примеры, касащиеся людских дефектов. Если нарушение пигментации - относительно безобидный дефект - образует признаки другой расы (белый негр с голубыми глазами), то, к примеру, «заячья губа» (не- сращение половин верхней губы) обычна у низших обезьян (лемуров), а руки, похожие на лапы, сходны с конечностями зверей других отрядов. Самые тяжелые дефекты, из числа совместимых с жизнью, выводят за рамки класса (например, конечностей не имеют змеи) или даже за рамки типа (двуголовыми в норме бывают лишь некоторые черви).
Всего этого Мопертюи не знал, но понял главное: то, чем одни виды отличаются от других, могло сперва возникнуть как уродство. Примеры он видел в работе селекционеров, когда те скрещивают носителей редких ано
малий. Почти все его мысли есть у Хэйла, но установки их сильно различны: Хэйл предварял естественное богословие, а Мопертюи (отнюдь не чуждый богословия при трактовке принципа наименьшего действия) страстно спорил с основной посылкой естественного богословия - идеей полезности каждого свойства. Он отметил (1747 г.), что Исаак Ньютон видел целесообразность (понятую как божественный замысел) в однообразии орбит планет и строения животных, а сам спрашивал:
«если единообразие, наблюдаемое нами во многом, является доказательством, то не опровергается ли это доказательство бесконечным разнообразием, которое мы наблюдаем во многом другом?»
Так, некоторые видят целесообразность в складках жесткой кожи носорога (без них она не могла бы сгибаться), но забывают при этом о черепахе, панцырь которой в самом деле не сгибается. Тем самым, Мопертюи сопряг два основных в билогии вопроса: откуда берутся и как связаны сходство и различие? То есть поставил проблему разнообразия (привлекавшую, как мы видели, еще Р. Бэкона и Хэйла):
«Настоящий философ не должен позволить ни ослепить себя частями Вселенной, где блещет порядок и соответствие, ни поколебать себя частями, в которых он этого не находит».
Мопертюи здесь близко подошел к пониманию того, что (если пользоваться нашим нынешним языком) морфология и систематика взаимодополнительны друг другу (в смысле Нильса Бора). Cm. [Чайковский, 1990, с. 29, 33, 63]. Мы еще будем говорить об этом в главах 6 и 10.
В 1748 году в либеральной Голландии вышла анонимная книга «Тел- лиамед, или беседы индийского философа с французским миссионером об отступании моря, образовании суши, происхождении человека и прочем». В диковинном имени философа читалась фамилия автора: им был Бенуа Де Малье (De Maillet), давно умерший французский дипломат, востоковед и геолог-любитель. Книга, написанная около 1716 года, повторяла древнюю идею о том, что морские животные могли породить наземных, т.е. исходила из аналогии с превращением личинки в насекомое, что далеко от эволюции в нашем понимании. Морфологическая догадка Анаксимандра (недаром ведь выводившего людей из рыб, а не из беспозвоночных) была теперь разработана: были построены ряды сходств, пусть и фантастические (например: рыбы - летучие рыбы - птицы).
Самое понятное у Де Малье - нечто вроде отбора:
«Пусть сто миллионов из них (рыб, выброшенных на сушу - Ю. Ч.) погибнет, будучи неспособными свыкнуться с новой средой; достаточно, если это удастся двоим, чтобы возник новый вид».
Де Малье, признавая образование новшеств за счет скрещивания, дал свое определение рода: род - множество способных скрещиваться видов.

Остальные натуралисты считали, вслед за Рэем (большинство считает так и ныне), что скрещивание идет лишь в рамках вида (что неверно).

Книга Де Малье (как и труды Мопертюи) попала на рабочий стол крупнейшего натуралиста Жоржа Луи Бюффона, одного из основателей французской зоологии. Де Малье щедро цитировал предшественников и послужил для Бюффона источником мудрости XVII века, которая сквозит в его «Естественной истории» (первые тома вышли в 1749 г.) повсюду.
Бюффон руководил Королевским ботаническим садом и музеем при нем, он наблюдал осаждение осадков из вод и пришел к выводу: наблюдаемые земные толщи никак не могли образоваться за библейские 6 тысяч лет, что Земле как минимум 75 тысяч лет. Срок этот нам сейчас кажется смешным, но геохронология родилась именно с этого подсчета Бюффона, и ему пришлось даже извиняться перед богословами.
Описывая вид за видом, Бюффон отмечал, наряду с приспособлениями, признаки, явно бесполезные. Зачем, к примеру, свинье вполне сформированные пальцы, которыми она не может воспользоваться?
Тем самым, возникало еще одно сомнение в правоте естественного богословия, утверждавшего, что Господь сотворил каждый волосок на пользу его обладателю или же в пользу человеку. He лучше ли сказать, что первично создан лишь прототип, или общий план, который затем без конца варьируется? Бюффон так и утверждал.
Как великий человек Бюффон позволял себе странности - например, начисто отвергал систематику в духе Линнея. Зато преуспел в морфологии. Соединив мысли многих (от Белона и Роли до Мопертюи и Де Малье - никто из них назван не был), он решил, что общность плана строения можно истолковать как общность происхождения. Если вспомнить, что даже среди редких тогда эволюционистов царил взгляд Рэя (изменение в рамках вида), то это - очень смелая мысль (что еще не значит - верная).
Вот пример, говорящий о склонности Бюффона к математике:
«возьмите скелет человека, наклоните кости таза, укоротите кости бедер, голеней и рук, удлините таковые ступней и ладоней, соедините вместе фаланги, удлините челюсти, сократив лобную кость,
и,              наконец, удлините также позвоночник ... это будет скелет лошади».
Вскоре такие сравнения стали модны (рис. 4), но это еще не эволюция.
Рис. 4. Сходство опорных аппаратов коровы и птицы, как его представлял голландский анатом Питер Кампер на лекции для студентов (1772 г.)

Крупнейшие после кончины Бюффона (1788 г.) морфологи Гёте и Кювье добились блестящих результатов без ссылки на эволюцию. Гёте выдвинул знаменитую «позвоночную теорию черепа», утверждавшую, что череп позвоночных сложен из измененных позвонков (рис. 5). В ней можно видеть шаг к эволюционной морфологии, если считать, что первые шесть позвонков бесчерепных предков постепенно преобразовались в череп. Ho можно обсуждать это и на языке вариации единого плана (божественного замысла).
На этом языке и говорил Кювье. Он преобразовал морфологию введением двух положений - о четырех типах животных и о корреляции органов. Четыре названные им типа строения: позвоночные, членистые, мягкотелые (моллюски) и лучистые (радиальные) - должны были пресечь разговоры о едином плане строения всех животных: таковой план можно, по Кювье, искать лишь в пределах типа.
Рис. 5. Череп человека, представленный в виде шести воображаемых преобразованных позвонков (из книги Карла Кар уса, 1841)
Зато в этих пределах Кювье творил чудеса. Как-то ему принесли выломанный близ Парижа в карьере камень, из которого торчала пара зубов. Кювье уверенно заявил, что они принадлежат вымершему сумчатому, что и оказалось в действительности, когда образец был отпрепарирован. Помог тут именно принцип корреляции органов, гласящий, что далеко не любое сочетание свойств возможно в рамках одного организма, - такие зубы могли быть только у сумчатого. 

Еще по теме 1-15. Морфология и законы эволюции:

1. Биогенетический закон
2. 8. Активность и морфология. Дарвинизм по Геккелю
3. ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ
4. 13.2. СООТНОШЕНИЕ ОНТО- И ФИЛОГЕНЕЗА 13.2.1. Закон зародышевого сходства
5. МАСТИГОФОРОЗЫ Систематика, морфология и биология жгутиковых
6. Различные интерпретации «Лесного Закона»
7. Открытие Г. Менделем законов наследования
8. Закон Харли - Вайнберга
9. Влияние температуры на морфологию и окраску
10. Глава 19. ЭВОЛЮЦИОННАЯ МОРФОЛОГИЯ ЖИВОТНЫХ
11. РАЗДЕЛ I. МОРФОЛОГИЯ МЕДОНОСНОЙ ПЧЕЛЫ
12. 4.6.1. Понятие об «эмпирических законах» и элементарной логической задаче