Зоология античного мира и средневековья

Зоологические знания в античном мире.

Даже в античной Греции в период расцвета ее культуры (VI—JV вв. до н. э.), создавшей высокие образцы зодчества, ваяния и литературы и положившей начало диалектическому методу в философии, зоологической наукн еще не существовало К Культура древнегреческих городов-республик с их рабовладельческим строем и очень скромными территориальными масштабами не ощущала потребности в детальном изучении низменных объектов ок-, ружающей природы.

Такого рода гипотезы в какой-то мере предвосхищали некоторые открытия науки

нового времени, но они только очень приблизительно соответствуют нашим современным научным теориям, так как не имеют ни фактического обоснования, ни связи с практикой жизни. Конкретное ознакомление с миром животных и растений античные философы вообще считали унизительным для свободного человека — это было делом рабов, которым приходилось пахать, сеять и убирать урожай, ухаживать за скотом, добывать дичь и ловить рыбу, приобретая свои познания и умение в этих делах от отцов и дедов.

Аристотель как зоолог. Научному изучению животного мира положил начало величайший мыслитель древности Аристотель, живший в IV веке до н. э. (384—322 гг.). Ему принадлежит первая попытка научной классификации животного мира. Аристотель разделил его на «животных с кровью» (за кровь он признавал только жидкость красного цвета; следовательно, в эту группу вошли позвоночные) и «животных без крови» (сюда были отнесены все беспозвоночные).

Обращение к исследованию животного мира едва ли можно объяснить только гениальностью Аристотеля и исключительной широтой его научных интересов. Аристотель жил в эпоху, когда греческий мир уже вышел за пределы Эллады и западного побережья Малой Азии и войска Александра Македонского в своем движении на Восток дошли до Индии. Завоеватели увидели иные страны и иную природу, а их предводитель, который в юности сам был учеником Аристотеля, содействовал сбору тех материалов, которые, паря-» ду с результатами собственных наблюдений, использовал Аристотель в своих зоо-» логических работах.

Однако, как известно, империя Алек-* сандра Македонского вскоре после его смерти распалась, а вместе с тем ослабли или порвались непрочные связи греческо* го мира со странами Востока. Центром дальнейшего развития античной культу-* ры — культуры эллинистической — стала Александрия — новый город в пределах того же Средиземноморского побережья. Начался период национального распада Греции, а затем и утраты ее политиче-г ской самостоятельности. В области фило? софии шла борьба материалистов с идеалистами и мистиками, а конкретное изучение животного мира, начатое Аристотелем, в этих условиях не получило дальнейшего развития.

Зоологические знания в римскую эпоху. К началу нашей эры широко раздвинула свои границы Римская империя. Ее культура развивалась под сильным влиянием греческой культуры и также выросла па почве рабовладельческого строя.

Правда, культурный римлянин не прочь был почитать на досуге и занимательное историческое повествование, и философскую поэму «О природе вещей», и рассказы о диковинных животных и растениях далеких стран или о грозных явлениях и чудесах природы. К золотому веку римской литературы относится и «Естественная история» Плиния (I в.) — большая энциклопедия, в которой трудолюбивый автор использовал около трех тысяч сочинений различных писателей древности, и римских и иноязычных. При этом, наряду с более или менее достоверными сведениями, Плиний без всякого

критического разбора сообщает читателям и совершенно баснословные россказни о страшных драконах, о крылатых конях, живородящих птицах, гигантских муравьях и других тому подобных порождениях человеческой фантазии. Книга получилась занимательной и в течение нескольких столетий поддерживала в читательских кругах интерес к явлениям природы, вызывая стремление к приобретению знаний, но для развития самой зоологической науки дала очень мало.

Глухая пора средневековья. Еще более бесплодной для развития научного естествознания была эпоха средневековья с ее феодальным строем, политической раздробленностью, сужавшей географический кругозор европейских народов, и заси- лием церкви. Только умение различать растения вызывалось потребностями практики — люди ощупью открыли лекарственные свойства одних растений и ядовитую силу других. Что же касается животного мира, то внимание5 феодалов привлекало здесь лишь то, чю имело отношение к обычному в их среде увлечению охотой: с одной стороны, четверопогая и пернатая дичь, а с другой — собаки и соколы, при помощи которых эта дичь добывалась.

Появилась и литература об охоте, иногда сообщавшая ценпые фактические сведения.

Что же касается рядового средневекового читателя, то для удовлетворения его интереса к тайнам и чудесам природы возникли сочинения, носившие названия «Физиологов» и «Бестиариев».

«Физиологи» и «Бестиарии». Название «Физиолог» не соответствует тому значению, которое это слово получило в наше время: греческое слово «физис» переводится словом «природа», а следовательно, книга «Физиолог» была собранием сведений о природе вообще. Рукописные переводы «Физиолога» имелись и в литературе древней Руси — к нам такая кппга пришла из Византии. Специально животному миру были посвящены «Бестиарии», название которых происходит от латинского bestia — животное, скотина (в ругательном смысле это слово вошло и в русский язык и звучит как «бестия»).

В «Бестиариях» был собран очень разнородный материал. В них фигурируют животные, упоминаемые в Библии; к их библейским характеристикам добавляются сведения, взятые из книг Плиния и других древних авторов, местами присоединяются и местные — уже среднеевропейские народные поверья и, наконец, все это сопровождается назидательными выводами в духе христианского вероучения со ссылками на тексты «священного писания», причем одпи жпвотные выдвигались в качестве морального образца для человека, а другие, как, например, свиньи, — в качестве примера, отпюдь пе заслуживающего подражапия. Таким образом, в «Бестиариях» сочетались две задачи: это была и занимательная зосг- логия, и душеполезное чтение для христианина.

Как литературный курьез стоит отметить, что запоздалый перевод такого сочинения был издан в России в 1803 году, то есть в эпоху, когда зоологическая наука уже твердо стояла на ногах. Книга была переведена с латинского п издана не в виде историко-литературного памятника средневековья, а в качестве душеполезного чтения, предлагаемого русскому читателю XIX века в противовес идущему с Запада вольнодумству и безбожию. Книга носит длинное заглавие «История о животных бессловесных, или физическое описание известнейших зверей, птиц, рыб, земноводных, насекомых, червей и жи- вотнорастений, с присовокуплением нравоучительных уподоблений из природы их взятых».

В качестве примера нравоучительных уподоблений приведем хотя бы те, которыми сопровождается рассказ об олене. «Как олени весьма жестоко дерутся из-за самок, так Христос за свою церковь имел жестокие сражения с диаволом и смер- тию вечною; как олень с великой ненавистью нападает на змеев, так сын божий пришел в наш мир, чтобы сразиться с диаволом; как олени утруждаются и ослабевают от бега, спасаясь от собак или хищных зверей, так верующие в крайних опасностях прибегают к богу; как раненые олени ищут траву ясенец, так христиане, чувствуя нападение диаволов, ищут утешения от слова божия» и т. д. Страус, именуемый в «Истории» строфо- камплом (т. е. птицеверблюдом), фигурирует как живое изображение богачей и дураков. Обличительный характер имеют и уподобления, сопровождающие описания хитрой лисицы и нечистоплотной свиньи.

Среди зверей описывается легендарный единорог, которого не следует смешивать с носорогом н который «есть животное величиною с лошадь и даже прочим телом весьма подобное лошади, имеющее бороду козлиную, голову оленью, малогривистую, ноги слоновьи, хвост свиной, один рог черный на середине лба в два локтя величиною». Из древних мифов перешел в «Историю о животных бессловесных» и сказочный феникс, который «за самое величайшее в птицах чудо почитается». Эта птица существует на свете только в единственном экземпляре, живет где-то в Аравии, рождается из пепла своего предшественника, живет не менее 600 лет, а под конец жизни устраивает гнездо из легко воспламеняющихся ароматных растений, а затем «вошедши в гнездо и став против солнца, до тех пор машет крыльями, пока то гнездо загорится».

Фантастическими подробностями украшается биология реально существующих животных. Так, рассказывается о непримиримой взаимной вражде между змеями и оленями; о пантере говорится, что «никакое из всех животных столько приятного и душистого из себя не испускает запаха телесного, исходящего вместе с дыханием рта, как сие животное, и сим самым способом прельщает прочих животных, которых своим приятным запахом к себе привлекает».

Допускается в книге возможность такой отдаленной гибридизации, как скрещивание барса («панфири», т. е. пантеры) с верблюдом, в результате чего появляются на свет камелеопарды, пли верблюдобарсы, наследующие от верблюда высокую фигуру и ноги с копытами, а от матери-барсихи — пятнистую шкуру (легко догадаться, что такими верблюдобар- сами считались жирафы).

Аллегорические миниатюры со ссылками на Библию, украшающие титульный лист книги, ясно указывают на церковное происхождение этого уже и в те годы несвоевременного издания. И действительно, как еще в 1916 году выяснил проф. Б. Е. Райков, перевод «Истории животных бессловесных» был издан стараниями нижегородского архиепископа Вениамина.