Каспийско-черноморские сельди

Особую группу в семействе сельдевых составляют каспийско-черноморские сельди, объединяемые общим родовым названием Caspialosa. Эта группа представляет большой интерес не только по своему промысловому значению, но и по особенностям ее географического распространения в настоящее время и в прошлом.

Каспийские сельди как пример эндемичной группы. Прежде всего приходится отметить, что ареал рода Caspialosa ограничивается бассейнами Каспийского и Черного морей. В свете данных геологии это значит, что вся эта группа обособилась от других сельдей еще в третичное время, когда воды Каспийского и Черного морей, тогда еще не разделенных полосой нынешних северокавказских степей, оказались отрезанными от Мирового океана (сообщение со Средиземным морем через Босфор образовалось позже), и тогда з условиях изоляции, сопровождаемой значительными колебаниями солености, обитатели третичного Сарматского моря и сменившего его моря Понтийского образовали шесть известных нам видов Caspialosa, в свою очередь распадающихся на ряд подвидов и еще более мелких местных рас.

Естественно, что и рыбаки и ученые познакомились с проходными видами сельдей, которые входят для икрометания в реки Каспийского и Черноморского бассейнов. Таковы черноспинка (С. kessleri, т. е. Кесслерова сельдь, — рис. 86), на Волге именуемая также железницей и бе- шенкой, а на Черном море — дунайской сельдью.

Другая проходная сельдь — это каспийский пузанок (С. caspia — рис. 87) и его черноморский подвид. Позднее в качестве самостоятельного вида была выделена еще С. volgensis, т. е. волжская сельдь, или волжский пузанок.

Бешенка, или веселая рыба. Промысловое значение этих сельдей было оценено только во второй половине прошлого столетия. Натуралист-путешественник XVIII века академик Иван Лепехин писал в своих «Дневных записках», что на Волге и ее притоках железницу «никто из русских не употребляет» и что ее добывают для себя только мордва и чуваши, а русские рыбаки, «не с малым трудом ее от другой рыбы отбирая, или опять бросают в воду, или вываливают на берег на снедь птицам».

По мнению Лепехина, предубеждение против бешенки, или веселой рыбы, «произошло от чрезмерного ее биения, когда она попадает в невод, или от того, что она в жаркий день, тоскуя, мечется, выставляет из воды голову и нередко, выкидываясь на берег, подыхает», то есть как будто действительно проявляет признаки опасного бешенства

Рис. 87. Каспийский пузанок.

Опознав в веселой рыбе ближайшего родича океанской селедки, которую «другие европейские народы не только не отвергают, но и за сладимый кусок почитают», Лепехин ставил прогноз: «Если бы волжские рыбные промышленники хватились за ум, то без сомнения столько же от нее могли иметь прибыли, сколько и от другой рыбы».

Однако за ум рыбопромышленники хватились только в 50-х годах минувшего столетия, когда во время Крымской войны Россия подверглась блокаде, прекратившей ввоз заморских соленых сельдей. Тогда — на этот раз уже по рекомендации академика К. Бэра — у нас начался промысел астраханской селедки и ее засол по западноевропейским рецептам.

Сейчас основное промысловое значение в Каспийском бассейне имеет килька.